Перстень Матильды - [44]

«Баронесса О. Штромберг — 100 марок.

С. Бодягин — 50 марок.

В. Афендульев — 30 марок.

Свободный чех — карманные часы «Павел Буре».

Русский из Италии — 40 марок.

Сын казака — 5 марок и настоящую казачью папаху».

При этом мадам недобросовестно умалчивала о субсидиях, получаемых еще от одного жертвователя — Центрального разведывательного управления.

Подобное поведение Ширинкиной выглядело мелким, недостойным случая стяжательством. Но мы решили не давать ей спуску и принялись изображать из себя матерых хищников.

«Современный молодой человек, — писали мы, — это не какой-нибудь фон-барон, а здоровый волк. Ему нужны деньги, и об этом не следует молчать. Жаль, что вы этого до сих пор не поняли и ведете себя необдуманно и стихийно. В общем, занимаетесь какой-то самодеятельностью, которая никогда не приводила к успеху. Для того чтобы впредь нам действовать согласованно, давайте кончать разговоры и переходить к делу…»

Ощущавшие трепетное уважение к людям с волчьей хваткой главари «Шубы» восприняли такую постановку вопроса с одобрением.

— Мне эти ребята определенно нравятся! — объявил шеф «закрытого сектора» Романов. — Кстати, кто дал этой молекуле кодовое название «Сокол»?

— Я! — с английской чопорностью шаркнул ногой старый служака «Интеллидженс сервис» Околович!

— О’кэй! — одобрительно кивнул головой шеф «закрытого сектора».

Прошедший британскую школу Околович без лишних разглагольствований взял наш меморандум и принялся его препарировать. Вскоре в одном из очередных номеров невзрачного нелегального листка появилось сообщение. Оно гласило:

«Секретный корпункт «Сокол». От нашего московского корреспондента. Автору 20 лет.

Мы, современная молодежь, достаточно хорошо поняли, какие задачи ставит перед собой НТС и какие требования он предъявляет нам. Жаль, что пока все идет стихийно и неорганизованно и еще не привело нас к конечным успехам. Для того чтобы добиться успеха, надо кончать разговоры и переходить к действиям…»

Желая поощрить наше сотрудничество, «Шуба» вскоре уведомила нас, что наше продвижение по службе идет успешно. Теперь мы не только тайные агенты, но еще и секретные корреспонденты. На наш текущий счет в солидном иностранном банке начислен повышенный гонорар в размере пятнадцати марок. Кроме того, нам выслана ценная бандероль.

«Все остальное зависит от вас, — писала мадам, — постепенно ваши накопления будут расти, и со временем вы можете оказаться обладателями значительной суммы. А с деньгами на Западе можно сделать многое…»

В качестве вещественного доказательства тех благ, которые сулил Запад, перед нами лежали присланные из Франкфурта-на-Майне две пластинки с новейшими шлягерами, пачка жевательной резинки и портрет американской кинозвезды Одри Хэпбэрн.

Мы привычно схватили утюг и прогладили обратную сторону фотографии. Из-под утюга полезли знакомые грязно-желтые буквы.

«Постарайтесь найти какого-нибудь моряка, — вещал портрет Одри, — бывающего в зап. европейских (некоммунистических) портах, с которым вы могли бы передать карту. На этот случай даю телефон… Ваш посланец называет себя ИГОРЬ МИХАЙЛОВИЧ и просит передать АЛЕКСАНДРУ АЛЕКСАНДРОВИЧУ, что прибыл, где находится, условия встречи и свои приметы».

Мы тут же составили ответ:

«Попали в поле зрения КГБ. Ощущаем постоянную слежку. Полагаем, что это результат вашей неосторожности со швейцарским лавочником. Связь временно прекращаем, переходим на нелегальное положение. «Сокол».

СРЕДЬ ШУМНОГО БАЛА…

Это утро в Зоссенхайме началось с того, что к почтальону «Шубы» были применены превентивные санкции. Исправного служаку, добросовестно дежурившего на франкфуртском почтамте в ожидании московской корреспонденции, внезапно вызвали в канцелярию, взяли подписку о неразглашении тайны и, намазав ему пальцы черной краской, сняли с них отпечатки.

— И смотри у меня, чтобы ни гугу! — строго предупредил шеф «закрытого сектора».

— Да какое может быть гугу? — обиделся почтальон. — Когда я нигуга не знаю. Мое дело доставить айн бриф и дальше хоть доннер веттер!

— Распишись! — сказал «Шуба-1». — Вот здесь… Теперь мы найдем тебя где угодно и тебе не поможет даже пластическая операция!

Но несмотря на все предосторожности слух о том, что московскую «молекулу» нащупало КГБ, все-таки распространился.

Первым опасность учуял всегда державший ухо востро Куркуль. Он незаметно пробрался в свою каптерку, где хранилось кое-что из заокеанских подарков, и стал готовиться к эвакуации. Набив до отказа два здоровенных чемодана пиджаками, штиблетами и почти новеньким бельем, он поволок их в кусты у забора.

Но в тот момент, когда каптенармус, крякнув, подхватил один из чемоданов, чтобы перебросить его через забор, задуманная им тайная акция была неожиданно пресечена. Охранявшая этот участок сторожевая овчарка впилась Куркулю в ногу своими острыми клыками, показав тем самым, что она не зря получает паек с американской базы «Друзей русской свободы».

Истошный крик Куркуля всполошил весь лагерь. Солидаристы Скорина и Чикарлеев, которые в эту минуту на четвереньках переходили «государственную границу», от страха зарылись в мягкую землю вспаханной полосы. Два аквалангиста, плававшие в бассейне, поспешно стали карабкаться на берег, а сидевшие на суше в ожидании очереди без команды попрыгали в бассейн.