Перстень Григория Распутина - [9]

– А родственники у вас есть?

– Брат мой младший с женой и племянница. Но они далеко живут, на Выборгской стороне. Так что видимся мы нечасто. Родители мои еще до революции умерли, у Алеши тоже никого не осталось.

– Вы мне адресок брата вашего напишите на всякий случай, – попросил майор, протягивая Евдокии Андреевне карандаш и блокнот.

– Пожалуйста. Только ни при чем он. Алексей Мите вместо родного отца был. Когда мы поженились, Митя еще совсем маленький был, Алексей его как родного принял.

– Да это я так. Для порядка, – не стал спорить майор. – А скажите, Евдокия Андреевна, в квартире у вас ничего ценного не пропало?

– Пропало. Единственное ценное, что у нас было, – снова утыкаясь в платочек, проговорила вдова.

– Что же это?

– Перстень. Мне его еще до революции крестный мой подарил, перед самой своей смертью. – Объяснять милиционерам, кто подарил ей перстень и кем был для Евдокии Андреевны Григорий Распутин, было немыслимо. А потому она слукавила, благо, никаких монограмм на перстне не было. – Перстень был мужской, и он сказал, чтобы я после свадьбы мужу его подарила. Так я и сделала. Подарила мужу после свадьбы.

– А дорогой был перстень? Большой? – оживился сидевший тут же и все это время исправно помалкивавший Яша Чубов.

– Небольшой. Вот такой вот. – Загнув указательный палец в колечко, показала Евдокия Андреевна. – С пуговицу. Золотой, посередине синий камешек.

– Сапфир? – уточнил майор.

– Да. Наверное, сапфир. Хотя точно не знаю. Мы никогда не оценивали его и не показывали ювелирам. Просто хранили как память.

– Кем же был ваш крестный? – ехидно поинтересовался Яша, недолюбливавший бывших буржуев.

– Людей лечил, – просто ответила Евдокия Андреевна. – Сам был из крестьян, а перстень ему одна дама подарила. В благодарность.

На лице Якова отразилось скептическое недоверие, не оставленное майором без внимания.

– Яков, сходите, выясните, закончили криминалисты? И заодно узнайте, как дела у ребят. – Яша распоряжение майора понял верно, но начальству привык подчиняться, а потому, хоть и недовольно пыхтя, но покинул комнату.

– Евдокия Андреевна, как часто ваш муж носил этот перстень? Кто его мог видеть?

– Он его никогда не снимал, вот уже девятнадцать лет.

– Гм. Ну а может, еще что-то пропало, вы внимательно смотрели? Деньги, например?

– Нет. Я вообще не смотрела. – Она встала, ссутулившись от горя, подошла к пузатому комоду у окна и заглянула в ящик. – Деньги на месте. А больше ничего ценного у нас нет. Может, письменный прибор мужа, он дорогой? Ему на работе подарили к юбилею. Но он на месте. Сережки мои на мне, обручальное кольцо тоже.

– Ну а может, вы кого-нибудь подозреваете?

– Нет, нет. Что вы? – испуганно посмотрела на майора Евдокия Андреевна, словно он предложил ей донести.

Ох уж эти порядочные люди, вздохнул про себя майор. Всех любят, всем доверяют.

– Значит, посторонних у вас в квартире не бывало? – еще раз уточнил он поднимаясь.

– Нет.

– Ну что, хлопцы, обсудим? – устраиваясь за своим столом, спросил майор, привычным движением ноги поправляя подложенную под ножку рабочего стола щепку. Стол был еще дореволюционный, скрипучий, с потертым сукном, сплошь покрытым крошечными дырочками, прожженными папиросным пеплом, но Колодей его отчего-то любил и менять не соглашался.

– Ага, – садясь поближе к начальству, поддакнул Игнат Петрович, пряча под стул ноги в стоптанных до неприличия ботинках.

– Значит, так. Замки в квартире не взломаны. Ни с парадной лестницы, ни с черной. Все целы. Значит, либо хозяин сам открыл дверь, либо убийца ключи раздобыл. Но хозяин на момент убийства сидел в своем рабочем кресле, лицом к столу, что, как мне кажется, исключает первый вариант развития событий.

– Да уж вряд ли бы он впустил в квартиру убийцу и вернулся к столу книжечку дочитывать! – влез в начальственные рассуждения Яков, парень неплохой, но уж больно невоспитанный.

– Согласен, – неодобрительно взглянув на подчиненного, кивнул майор. – Значит, убийца открыл дверь сам. При осмотре обоих замков следов работы отмычкой не обнаружено, скорее всего, открывали ключом, или уж виртуоз попался.

– Я сегодня с утра у Платоновой на работе был, – почесывая подбородок, заметил Игнат Петрович. – Обратил внимание, что пока она с клиентками занята, можно легко из сумки ключи вытащить, сбегать дубликат сделать и обратно подкинуть.

– Что ж. Вариант. Только вот откуда работницы ателье могли знать о перстне ее мужа? – задумчиво проговорил майор. – Тут уж надо бы больницу проверить.

– А вдруг он к ней на работу заходил? – не захотел сдаваться Игнат Петрович.

– Что ж. Может. Но сомнительно, что, увидев однажды перстень, кто-то из работниц ателье настолько сильно захотел его присвоить, что украл ключи, сделал с них дубликат, а затем убил здорового, крепкого мужчину из-за какой-то побрякушки. Платонова отыскала мне фотографию свадебную, где перстень было видно. Ничего особенного. Не бриллиантовая табакерка, из-за которой в феврале бывшую купчиху Беркович порешили. Кстати, Платонову было сорок пять лет. Крепкий, здоровый мужчина. Не смотри, что седой. Да и уж больно аккуратно ему шею перерезали. Где ты такую портниху найдешь?