Перст судьбы - [46]

— Я, — сказал один человек, выступая вперед, — если вы захотите следовать моим советам и взять меня в проводники. Я вам помогу не только освободить дочь вашего почтенного синдика, но и изловить всю шайку Корвино, с которой я принужден был прожить три года.

— Томассо! — воскликнул синдик.

Это был действительно его старый фермер.

— Томассо! — повторил начальник революционеров, узнав в говорившем человека, пострадавшего за идею, который предпочел жить с разбойниками, чем гнить в римской тюрьме.

— Синьор Томассо, это вы?

— Да, синьор Росси, это я, счастливый тем, что не должен больше скрываться в горах, избегать присутствия друзей и жить среди отбросов общества. Благодарение Богу и Джузеппе Мадзини! Да здравствует республика!

Последовали дружеские приветствия между Томассо и волонтерами, старыми заговорщиками.

Не менее дружески приветствовал его и молодой англичанин, убедившийся теперь, что его спасителем был не кто иной, как Томассо.

Но туча, омрачившая все умы, не дала развиться радостным чувствам. Время летело, а Томассо был не такой человек, чтобы терять его в пустых разговорах.

— Следуйте за мной, — сказал он, обращаясь к Росси, синдику и Луиджи. — Я знаю дорогу, по которой мы доберемся до их логовища, не замеченные никем… даже до захода солнца, если это необходимо. Но Корвино не будет там раньше полуночи, и мы захватим всю шайку, как в мышеловку. Только идем немедленно, ибо путь, по которому я поведу вас, труден и длинен.

Это предложение было тотчас же принято без всяких дальнейших обсуждений. Десять минут спустя волонтеры, оставив в деревне отряд для охраны папских солдат, уходили из Валь д'Орно и направлялись к неаполитанской границе под предводительством проводника в костюме калабрийского бандита.

Глава LI. ОПАСНЫЙ НАПИТОК

За час до полуночи разбойник, стоявший на часах у подножия гор, услышал троекратное завывание волка.

«Вероятно, начальник», — подумал он, отвечая на сигнал.

Хорошо скрытый в чаще деревьев, часовой мог отлично видеть, кто были вновь пришедшие. Особым знаком он известил часового, стоявшего на вершине горы, тот в свою очередь другого и, таким образом, крик докатился до самого логовища банды.

Часовой скоро заметил, что предположение его было правильно. Прибыл начальник и, задав несколько вопросов, прошел мимо.

За ним следовала женщина в кисейном платье, видневшимся из-под грубой овечьей шкуры, наброшенной на плечи. Ее унылый вид и медленная принужденная поступь ясно указывали, что эта женщина явилась сюда не по своей воле. Капюшон, наброшенный на голову, скрывал ее черты, но нежные руки, поддерживающие плащ, указывали на благородное происхождение.

За ней шли четыре бандита, одетые пастухами.

Во время их прохождения угрюмое завывание волка передавалось, как эхо, от одного часового к другому. Затем снова наступила мертвая тишина, прерываемая треском сучьев под ногами бандитов.

«Вот, очевидно, новая жена начальника, — сказал себе часовой. — Я бы очень желал видеть ее лицо. Вероятно, молодая девушка, иначе бы Корвино не старался так ею завладеть… У него рука на перевязи… птичка-то взята с бою… Не дочь ли это синдика, о которой столько говорили?.. Весьма возможно… Однако, начальник отхватил себе царский кусочек! Впрочем, что может быть приятнее положения жены бандита! Ожерелья, кольца, серьги, браслеты, лакомства… поцелуи, а также и колотушки! Хе, хе, хе!»

Развеселившийся часовой плотнее завернулся в плащ и впал в прежнюю неподвижность.

Час спустя он снова был выведен из своего оцепенения хорошо знакомым завыванием волка.

Как и в первый раз сигнал несся из долины со стороны римской границы.

— Опять! — воскликнул он. — Кто еще отправлялся в экспедицию в эту ночь? Я думал, что только капитан и его люди. Ах, помню, Томассо выходил сегодня утром. Какие-нибудь штуки, разумеется. Удивляюсь, что начальник доверяет этому человеку после приключения с Карой Попеттой. Бедняжка, если бы она видела, что здесь творится… Опять… Подождешь, синьор Томассо. Уаа, уаа, уаа! — завыл он по волчьи… Ну, теперь иди!

Немного погодя, в темноте приблизился человек, идущий осторожным, но твердым шагом.

— Кто идет? — крикнул часовой, как бы под влиянием какого-то предчувствия.

— Друг, — отвечал вновь пришедший. — Чего ты спрашиваешь? Разве ты не слышал сигнала?

— А, синьор Томассо! Я забыл, что вы выходили… я думал, что вы вернулись вместе с другими…

— Какими другими? — спросил Томассо, скрывая свое любопытство под недовольным тоном.

— С начальником и его спутниками. Тебя разве не было в лагере, когда они отправились?

— А, правда, — отвечал небрежно Томассо, — я думал, что они вернулись раньше. Они прошли давно?

— Да, с час тому назад.

— А что, экспедиция удалась? Привели кого-нибудь?

— Овцу и очень молодую, клянусь Мадонной. И, вероятно, были очень острые рога в том стаде, где она паслась. Я заметил кровь на рубашке начальника.

— Ты думаешь, он ранен?… Как?

— В правую руку… она у него на перевязи. Вероятно, была схватка. Ты ничего не знаешь?..

— Как же я могу знать, я был занят в другом месте.

— Но твои занятия не помешали тебе наполнить фляжку, не правда ли, Томассо?