Перст судьбы - [31]

Теперь, дорогой отец, вы знаете мое положение и, если хотите спасти вашего недосгойного сына, поспешите выслать требуемую сумму.

Может быть, вы подумаете, что тридцать тысяч слишком большая сумма за такую жизнь, как моя. Я так же думаю, но, к несчастью, меня об этом никто не спрашивает. Если сумма вам покажется очень велика, то можете ли мне выслать десять тысяч, которые вы обещали мне после смерти, и я постараюсь выговорить для себя лучшие условия у мошенников, держащих меня в своих руках. Остаюсь в надежде получить ваш ответ, дорогой отец.

Ваш сын, Генри Гардинг».

«Дорогой Луиджи,

спешу тебе сказать два слова. Я в плену у шайки Корвино, о котором, мне кажется, ты говорил. Их логовище находится в неаполитанских горах, в сорока милях от Рима и в двадцати милях от твоей родины. Я видел твою сестру, когда проходили с бандитами через деревню. Я тогда еще ее не знал, но после того услышал такую вещь, что боюсь даже тебе сообщить. Лючетте грозит серьезная опасность. Начальник банды имеет на нее виды. Я нечаянно подслушал разговор двух разбойников. Больше объяснять мне нечего. Ты знаешь лучше меня, что тебе делать. Нельзя терять ни минуты…

Твой Генри Гардинг».

Оба эти письма были написаны и запечатаны задолго до прихода Томассо с завтраком.

Не говоря ни слова, разбойник опустил их в карман своей куртки и удалился. В эту же ночь они были в почтовом ящике парохода, совершающего рейсы между Чивитта-Вегия и Марселем.

Глава XXXV. КОРОТКАЯ РАСПРАВА

Разбойники вернулись на два дня раньше, чем их ожидали.

Пленник узнал об их приезде по крикам, поднявшимся снаружи. В окно своей кельи он увидел бандитов, обозленных и ругавшихся более, чем когда-либо.

Их экспедиция окончилась неудачно. Они наткнулись на солдат. Кроме того, они узнали, что в горы прибыли сильные отряды из Рима и Неаполя.

Говорили об измене.

Прямо против окна стоял Корвино и в присутствии всей шайки поносил Попетту самыми оскорбительными выражениями.

Рядом с начальником стояла разбойница, вероятно, соперница Попетты и что-то нашептывала ему на ухо.

Попетта была смущена. Все говорили разом и так бурно, что Генри, еще недостаточно хорошо владевший итальянским языком, не мог схватить истинного смысла.

Скоро крики стихли. Корвино отделился от толпы и в сопровождении двух или трех подчиненных направился к темнице.

Минуту спустя кто-то сильно толкнул дверь, и начальник бандитов ворвался в келью.

— Синьор! — крикнул он, скрежеща зубами, — я узнал, что вас великолепно кормили в мое отсутствие. У вас даже была собеседница, которая развлекала ваше одиночество. Очаровательная собеседница, не правда ли? Я думаю, что вы были довольны… Ха!.. ха!.. ха!..

Этот дьявольский смех, эти насмешки отозвались погребальным звоном в душе пленника. Значение их было ужасно для него или для Попетты… может быть, для них обоих.

— Что вы хотите сказать, капитан Корвино? — спросил машинально Генри.

— Ах, посмотрите, пожалуйста, на святую невинность, на безупречного агнца, на безбородого Адониса. Ха!.. ха!.. ха!..

Капитан снова разразился злым хохотом.

В эту минуту глаза его упали на белый предмет в углу темницы.

— Черт возьми! — начал он, внезапно меняя тон. — Это что такое?.. Бумага! Чернила и перо! Так вы, синьор, занимались корреспонденцией! Выведите его, — заревел он, — и захватите все!

Извергнув ужасное ругательство, он бросился на улицу, а два других разбойника потащили пленника. Третий взял бумагу и чернила, принесенные Попеттой.

Вся банда была в сборе.

— Товарищи, — крикнул начальник, — нам изменили! В темнице пленника мы нашли бумагу и чернила. Он писал письма, разумеется, чтобы нас предать. Обыщите его!

Пленника немедленно обыскали.

При нем нашли только одно письмо, видимо, давно написанное. Это было рекомендательное письмо к отцу Луиджи Торреани.

— Дьявол! — воскликнул Корвино, вырывая письмо и читая адрес. — Вот неожиданная корреспонденция?!

Он прочел письмо и улыбнулся, как хищник, уверенный, что добыча не уйдет из его рук.

— Итак, синьор, — сказал он, взглядывая на молодого человека, — вы уверяли, что у вас нет ни одного друга в Италии. Ложь! У вас есть друзья… богатые и сильные… первый магистрат деревни и, — прибавил он иронически на ухо пленнику, — очень красивая дочь. Какое несчастье, что вам не удалось передать рекомендательное письмо! Ничего! Вы можете с ней познакомиться… скоро, может быть, и даже здесь в горах. Это будет еще более романтично, синьор pittore.

Эти насмешливые слова отравленной стрелой вонзились в сердце Генри Гардинга. Со дня его плена его привязанность к сестре Луиджи Торреани росла не по дням, а по часам.

Подавленный горем, Генри хранил мрачное молчание. Да и что он мог сказать?

— Товарищи, — начал снова его палач, — доказательство измены у вас перед глазами. Не удивляйтесь теперь, что солдаты преследуют вас. Нам остается только узнать изменника.

— Да, да, — заревели разбойники, — изменника! Кто он?.. Давайте его нам!

— Пленник, — продолжал начальник, — написал письмо, оно отослано, раз его нет при нем. Кому оно было адресовано? Кто его снес? Кто ему достал бумагу, чернила и перо? — вот что надо узнать.