Перст судьбы - [24]

Через несколько минут в столовую вошел сын генерала.

— Ты опоздал, Нигель.

— Да, отец, поезд опоздал.

Он лгал: он опоздал потому, что слишком долго засиделся в коттедже вдовы Мейноринг.

— Хорошо веселился?

— Ничего.

— А кто же там был еще?

— О, народу было много из окрестностей и из Лондона.

— А из соседей кто?

— Да, кажется…

— Неужели не было вдовы Мейноринг?

— Ах, да, была, но я и забыл.

— И, конечно, дочка тоже?

— Да, и дочь тоже… Кстати, тетушка, — продолжал молодой человек, чтобы переменить разговор, — не предложите ли вы мне выпить с вами стакан вина, и мне ужасно хочется что-нибудь съесть. Мы закусили только слегка, и теперь я чувствую такой аппетит, что готов съесть быка.

— За обедом была жареная утка и спаржа, — отвечала тетка, — но теперь это все холодное, дорогой Нигель. Хочешь подождать, пока разогреют или, может быть, лучше тебе дать кусок холодной говядины с пикулями?

— Все равно что, только дайте есть.

— Выпей портвейну, Нигель, — сказал генерал, пока его сестра отдавала приказание слуге. — Я вижу, тебе не нужен коньяк для возбуждения аппетита.

Нигель выпил портвейн и принялся за еду.

Глава XXIV. НЕОЖИДАННОЕ ПОСЕЩЕНИЕ

Только успели убрать со стола, как вдруг послышался звонок и два удара молота в дверь.

— Кто это может быть так поздно? Уже 10 часов, — сказал генерал, смотря на свой хронометр.

Из передней доносились голоса камердинера Уильямса и чей-то еще незнакомый голос с иностранным акцентом.

— Кто там, Уильямс? — спросил генерал появившегося камердинера.

— Не знаю, ваше превосходительство, какой-то неизвестный, не говорит своего имени. Он уверяет, что принес очень важное известие и может передать его только вам.

— Очень странно… каков он из себя?

— Вероятно, иностранец, ваше превосходительство. Ручаюсь головой, что это не настоящий джентльмен.

— Очень странно, — повторил генерал, — он желает меня видеть?

— Да, ваше превосходительство, он говорит, что это дело гораздо важнее для вас, чем для него. Привести его сюда или вы выйдете к нему?

— Ну, нет, — живо отвечал старый солдат, — я, конечно, не выйду к иностранцу, не желающему ни сказать своего имени, ни дать своей карточки. Может, это нищий. Скажи ему, что я не могу принять его сегодня вечером. Пусть придет завтра утром.

— Я уже говорил ему, ваше превосходительство, но он настаивает на том, что должен немедленно видеть вас.

— Кто это может быть, Нигель? — сказал генерал, обращаясь к сыну.

— Не имею ни малейшего представления, отец. Может быть, это бумагомаратель Вуулет?

— Я ручаюсь, что это иностранец.

— Я не знаю ни одного иностранца, у которого могло бы быть дело ко мне. Однако, надо его принять. Что ты скажешь на это, сын мой?

— Дурного ничего не может выйти, — отвечал Нигель, — я останусь с вами, а если он будет нахален, Уильямс и другой лакей вышвырнут его вон.

— Ах, мистер Нигель, да он не больше вашего грума; я мог бы одной рукой схватить его за шиворот и вышвырнуть на лужайку.

— Хорошо, хорошо, Уильямс, — проговорил генерал, — приведи его сюда.

— Дорогая Нелли, — обратился он к сестре, — пройди лучше в гостиную, мы присоединимся к тебе, как только покончим с этим неожиданным визитером.

Старая дева, свернув вязание, вышла из столовой, оставив наедине брата и племянника.

Глава XXV. НЕЛЮБЕЗНЫЙ ПРИЕМ

Такое настойчивое требование свидания сильно взволновало старого ветерана и его сына. Оба стояли в молчаливом ожидании.

Но вот открылась дверь, Уильямс ввел иностранца и удалился по знаку генерала.

Никогда еще более странный представитель человеческого рода не переступал столовой богатого английского землевладельца.

Как и сказал Уильямс, ростом он не превышал грума, хотя на вид ему было лет около сорока. Бронзовое лицо, на голове лес черных волос и пара глаз, сверкавших, как раскаленный уголь.

По складу лица это был, очевидно, еврей, по покрою платья его можно было причислить к адвокатам и нотариусам.

В руках он держал шляпу, снятую им при входе в столовую. Этим, впрочем, и ограничился весь кодекс его знаний светских приличий.

Несмотря на малый рост и физиономию куницы, у него был очень самоуверенный вид, что объяснялось важностью его сообщения и уверенностью, что он не уйдет без утвердительного ответа.

— В чем дело? — резко спросил генерал.

Незнакомец уставился глазами на Нигеля, как бы спрашивая, может ли он говорить при нем.

— Это мой сын, — продолжал ветеран, — можете говорить при нем.

— У вас есть еще другой сын, синьор генерал? — отвечал незнакомец на ломаном английском языке.

Этот неожиданный вопрос заставил вздрогнуть генерала и побледнеть Нигеля. Многозначительный взгляд незнакомца показывал, что он знает Генри.

— Да есть… или, верней был, — отвечал генерал. — Почему вы заговорили о нем?

— Знаете ли вы, где находится в настоящую минуту ваш второй сын, генерал?

— Нет… а вы знаете? Кто вы и откуда вы?

— Синьор генерал, я отвечу на все ваши вопросы в том порядке, как вы мне их предложили.

— Отвечайте, как хотите, но скорее. Поздно, у меня нет времени на разговор с неизвестным мне человеком.

— Я прошу у вас только десять минут, генерал. Дело мое очень просто, и время мое также дорого. Во-первых, я еду из Рима, который, мне нечего вам объяснять, находится в Италии. Во-вторых, я нотариус. И, в-третьих, я знаю, где ваш сын.