Персональные демоны - [81]

— Так, может быть, если мы просто исчезнем… Уедем в другое место, она будет в безопасности?

— Может быть. Мы не выясним это, пока вы не попробуете. Но мы оба знаем настоящее решение.

— Отметить душу Фрэнни для Рая, — говорю я побеждено. — Почему так важно, чтобы она простила себя?

Лицо его вдруг становится совершенно ангельским.

— Прощение — ключ ко всему, Люцифер.

— Вы, небожители, все так усложняете. — Я сдвигаюсь на стуле, садясь прямо. — Что будет, если Белиас просто… убьет ее?

Я чувствую, как нечто темное и тяжелое обхватывает мое сердце, когда думаю, как близок он был к этому.

— Она отправится в Лимб со всеми остальными неотмеченными душами… И ты знаешь, Михаил заберет ее на Небеса. Сущность… душа Фрэнни — это ключ. Насколько нам известно, в Раю она ценна не меньше, чем на земле.

— О, это я как раз могу понять. — Я видел ее сущность и знаю, что он прав. Танцы с ней, слияние с моей… это не было похоже ни на что, что я когда-либо испытывал. — Я не позволю этому случиться.

— Знаю. Именно на это я и рассчитываю. — Угроза ясно слышна в его голосе.

Я смотрю на нее.

— Я не позволю им получить ее, — говорю я, понимая, что они — это я. Но сейчас, ложась рядом с ней на диван и обнимая ее, я осознаю, что моя жизнь теперь зависит от этого… и поэтому я так уверен, что сделаю все от меня зависящее.

Глава 21. Рвем и мечем

Фрэнни

— Знаешь, я обдумал всю эту фигню, которую вы говорили про непорочное зачатие…

Я отрываю голову от двери машины и смотрю на Гейба сквозь туман своего похмелья.

— Чего?

— Ну, помнишь… в тот вечер, когда вы пришли ко мне… После того, как он рассказал тебе… кем является…

— А, да… Так что, я не новая Мария?

— Нет.

— Слава Богу. Я была бы дерьмовой матерью, — говорю я, потирая лоб. — Кроме того, я очень надеюсь оставаться девственницей не слишком долго.

Я наклоняюсь обратно к окну, и в тот же момент из-за скачка автомобиля, ударяюсь о дверь, что ведет к очень болезненной отдачи внутри моей головы.

— Аууууууу… — стону я.

Гейб смеется.

— Так тебе и надо.

— Заткнись.

Когда мы подъезжаем к моему дому, мама выходит на крыльцо. Гейб открывает мою дверь и ставить меня на ноги. Я стараюсь не шататься и твердо идти по дороге, но, в итоге, Гейб вынужден практически тащить меня на себе.

— Ну, ребята, хорошо провели время? — щебечет мама.

Это вообще нормально? Семнадцатилетняя девочка в девять утра с жестким похмельем приезжает домой в обнимку с каким-то парнем (пусть даже с ангелом Господним, мои родители-то об этом знать не могут) и получает: «Хорошо провели время?» Это отвратительно. Естественно, если бы я сейчас была в объятиях Люка, все было бы иначе.

— Мы хорошо провели время, Фрэнни? — Гейб старается не смеяться, и если бы у меня были силы, я бы врезала ему по лицу.

Вместо этого я бормочу ему в плечо:

— Заткнись.

Мама следует за нами, пока Гейб ведет меня вверх по лестнице и укладывает в постель. Я слышу хихиканье сестер, но не открываю глаза, чтобы посмотреть, каких именно.

Гейб садится на край кровати. Он проводит пальцем по моему подбородку, и я вздрагиваю от желания умереть.

— Ты будешь в порядке?

— Буду, если ты меня пристрелишь, — прошу я.

Он наклоняется, и его губы скользят от моей щеке к уху, и я слышу его шепот.

— Не могу, — хихикает он, и мне интересно, смогу ли я его пристрелить.

— Тогда иди к черту, — говорю я, перекатываясь на свою сторону, накрываясь подушкой.

Я слышу, как мама выходит из комнаты, говоря что-то о курином супе. Но Гейб еще здесь, я его чувствую.

— Чего ты хочешь? — бормочу я в подушку.

— То же, что и всегда. Хочу отметить твою душу. Ты должна простить себя.

— Нет.

— Почему? Зачем ты держишься за это?

Я не позволяю себе заплакать.

— Потому что… — Я задыхаюсь от слез. — Я должна.

— Должна что?

Он заставляет мою голову болеть сильнее.

— Мы можем обсудить это в другой раз?

— Нет, давай сейчас. Что ты имела в виду под «я должна»?

Я стону, когда резкая боль стреляет у меня в голове. Я убираю подушку, чтобы иметь возможность хоть немного дышать.

— Я не могу это сделать. И вообще, ты все прекрасно и сам знаешь. Разве ты не можешь достать информацию из моей головы и оставить меня в покое?

— Если ты подумаешь об этом, я смогу. Именно поэтому я и пытаюсь выяснить это у тебя… Но ты сама не понимаешь, почему не можешь позволить этому уйти.

— Я просто не могу.

— Почему?

— О Боже! Может, это ты просто уйдешь?

Кровать скрипит, когда он придвигается ближе, и я чувствую его прохладное дыхание у себя в ухе.

— Я никуда не уйду, Фрэнни. Я всегда буду здесь для тебя. Что бы ни случилось. — Его губы вновь скользят по моей щеке, и моя головная боль внезапно исчезает, сменяясь сильной болью в другом месте. Там, где, явно, болеть не должно. Я поворачиваюсь и запускаю руки в его волосы. Его губы находят мои, когда мама заскакивает в комнату с двумя кружками в руках.

— О Боже мой! — говорит она.

Гейб смотрит мне в глаза и улыбается еще секунду, прежде чем встать с кровати и отойти.

— Мне действительно пора.

— Ой, не уходи, — говорит мама, с неловкой улыбкой протягивая ему кружку. — Хочешь супу?

Он улыбается ей в ответ.

— Благодарю вас, миссис Кавано, но Фрэнни в хороших руках. — Его взгляд возвращается ко мне. — Я проведаю тебя позже, — говорит он, двигаясь в сторону двери.