Персональные демоны - [65]

— Будь осторожна со своими желаниями, — она шепчет, столь же потерянная в собственных мыслях, как и я.

В глазах Гейба видно страдание, когда он внимательно смотрит на Фрэнни.

— С каждым днем твоя сила увеличивается. Ты не можешь не замечать, как влияешь на мысли и эмоции людей, на их поступки. — Он смотрит на меня, а затем опускает взгляд на ее руку, с которой тут же переплетает пальцы. — И это не только люди. Ты всегда сможешь получить то, что захочешь.

Фрэнни отодвигается от него и внезапно черный перец гнева наполняет комнату.

— Я хочу своего брата назад. Но не получаю этого! — выплевывает она.

Он смотрит на нее грустными глазами.

— Только одному под силу влиять на это — Богу.

Все, что я могу, — это наблюдать, как ее гнев сменяется шоком и паникой.

— Это неправильно. Я не святая, не ангел. Я даже не хороший человек. Я отправлюсь в Ад. Я уже знаю это.

Почему она так думает? Я смотрю на Габриэля. На его лице отражается боль и сочувствие. Он притягивает ее к своему плечу, и она жмется к нему. Когда аромат теплого шоколада просачивается через его Небесное зловоние, я чувствую, как что-то холодное и темное оборачивается вокруг моего сердца и сжимает его.

Я убил бы его, если бы не считал, что Фрэнни нуждается в нем.

— То, что произошло, почему ты собираешься в Ад… Это не твоя вина, — говорит он ей в волосы.

— Да пошел ты! — выплевывает она, отталкивая его. — Я убила своего брата!

Внутри меня все вздрагивает. Мальчик на фото… теперь понятен ужас в ее глазах, когда я спросил о нем. Столько боли… та же самая боль, похороненная так глубоко, которую я увидел у нее в первый день нашего знакомства, когда спросил, что бы она хотела исправить.

Габриэль по-прежнему смотрит на нее, качая головой.

— Ты не убивала его, Фрэнни. Пришло его время. Вот и все.

Ощущение, что мы попали в жерло вулкана, слова, вылетающие из ее рта, подобны огненной лаве.

— Да! Продолжай убеждать себя в этом, оправдывая кражу детей из их семей!

Габриэль немного придвигается к ней на диване, та отстраняется.

— Он со своей семьей, Бог призвал его домой.

— Твой Бог — отстой!

Я иду через комнату и сажусь рядом с ней. Беру ее за руку, желая… нет, нуждаясь в том, чтобы облегчить ее боль.

— Думаю, Габриэль прав, Фрэнни. Если бы ты убила своего брата, ты бы уже была отмечена для Ада, а это не так.

— Но я должна, — говорит она, отшатываясь от моего прикосновения.

Я приподнимаю ее подбородок, глядя в сапфировые глаза.

— Нет, не должна, — отвечаю я, склоняясь к ней, чтобы поцеловать. Третий раз я пробую на ней свою силу, лишь для того, чтобы забрать ее боль и гнев. Этого совсем недостаточно, но это все, что я могу.

Фрэнни

На мгновение я колеблюсь, но затем смотрю в эти черные глаза, которые способны видеть мою душу. И когда его губы касаются моих, я ощущаю, как тает внутри меня гнев. Его глаза освобождают меня, и я чувствую себя спокойно, обжигающей боли в моем сердце больше нет.

Гейб резко и глубоко вдыхает и смотрит на меня глазами, в которых плещется боль, и чувство вины накрывает меня с головой. Я нуждаюсь в них, ничего не могу с этим поделать. Гейб пересекает комнату и садится в кресло под окном.

Я опускаю голову и смотрю на свои колени.

Люк крепче обнимает меня.

— Итак, вернемся к изначальному вопросу. Что, Черт возьми, происходит со мной? Во что я превращаюсь? — Он негодующе смотрит на Гейба. — Я же не стану одним из вас? Пожалуйста, ради всех нечестивых, скажи, что я не стану подобием долбанного ангела. Я это не переживу.

Гейб отвечает ему столь же недовольным взглядом.

— Не знаю. Все может быть. Дай знать, если начнут расти крылья.

Я поднимаю глаза на Гейба.

— А может он стать, как я… человеком?

Люк смотрит на меня с надеждой. Гейб покорно отвечает:

— Возможно. Насколько я знаю, это беспрецедентный случай. Поэтому я тоже понятия не имею, что происходит, за исключением того, что оно происходит, и, очевидно, является чем-то очень важным. И ты ключ ко всему этому. Ты собираешься изменить мир. Это грандиозно.

— Грандиозно? — спрашиваю я, пытаясь понять, что это значит. — Насколько грандиозно? Типа как привести его к Иисусу? — Я взмахиваю рукой в сторону Люка. — Или типа как «непорочное зачатие»?

Люк хмурится, а улыбка Гейба лишь слегка касается уголков его губ.

— Если говорить о твоих способностях, полагаю, это ближе по масштабам к непорочному зачатию. Хотя если бы ты привела его к Иисусу, это тоже было бы немало.

Люк подскакивает с дивана и начинает ходить по комнате.

— Ты это несерьезно.

— Не будь таким придурком. Если бы все не было так серьезно, разве Он послал бы меня? Между прочим, ее имя Мария. Думаешь, смог бы кто-то без Внушения убедить массы в непорочном зачатии? Во втором пришествии Христа? — Усмешка, слишком вредная, чтобы сойти за ангельскую, появляется на его лице. — Что, Люцифер, не хочешь быть Иосифом?

Люк опирается руками о стену и издает такое рычание, что волосы у меня встают дыбом.

— Безобразный Ад! Не может этого случиться!

Затем он возвращается к дивану и смотрит на меня широко распахнутыми глазами.

Я встаю, пытаясь разобраться в своих чувствах. Я думаю о поцелуе Гейба, если это был Рай, хочу еще. Я бы могла жить там… в том мире и любви. Но ведь он предлагает мне не это… у меня есть сила, которая может спасти людей, и я должна ей воспользоваться. Пока я думаю об этом, паника охватывает меня, затрудняя дыхание. Гейб подходит ко мне и обнимает. На это раз я ему позволяю, потому что нуждаюсь в нем. Я таю в его запахе летнего снега, расслабляясь.