Персона царских кровей - [7]

Она постучала в дверь костяшками пальцев.

– Сколько можно ждать! – донесся из комнаты сварливый старческий голос. – Я буду жаловаться Сергею!

Недоуменно пожав плечами, Надежда Николаевна открыла дверь пошире и заглянула в комнату.

Комната была похожа на ее собственную, только еще больше и не такая зеленая.

В глубине, возле окна, виднелся низкий кожаный диван, перед ним – стеклянный столик, на нем – ваза с фруктами.

Посреди комнаты стоял высокий худой старик в брюках, но без рубашки. В правой его руке была черная трость с серебряной рукоятью, которой старик раздраженно стучал в пол. Именно этот стук Надежда Николаевна и услышала из коридора. Взглянув на Лебедеву, старик вскинул длинную костистую голову, как собравшийся клюнуть петух, и проговорил раздраженным тоном:

– Сколько можно вас ждать! Вы думаете, милочка, что незаменимы? Да на ваше место очередь стоит! Огромная очередь! Стоит мне сказать Сергею, и вы окажетесь на улице!..

– Но я… Но я не… – попыталась вклиниться в его монолог Надежда Николаевна, но старик ее не слушал, он продолжал:

– Где моя рубашка? Где чистая рубашка, я вас спрашиваю? Я опоздаю к обеду, а это недопустимо!.. Если вы думаете, что с одиноким старым человеком можно так обращаться, то уверяю вас, вас ждет разочарование! Серьезное разочарование!

– Но вы меня с кем-то путаете… – оправдывалась Надежда.

– Молчать! – рявкнул старик. – Не возражать! Не спорить! Ваше дело – молча выслушивать замечания и следить, чтобы такое больше не повторилось! Иначе в два счета вылетите на улицу! Где моя рубашка, я вас спрашиваю?

Надежда Николаевна поняла, что спорить со стариком бесполезно, легче подыграть ему. Тем более что она заметила на стуле справа от двери свежевыглаженную голубую рубашку. Она взяла ее и протянула старику.

– Давно бы так! – проговорил он удовлетворенно и добавил с совершенно другой интонацией: – Напомните мне, милочка, чтобы я сделал вам подарок к следующему Рождеству!

Поскольку до Рождества было еще очень далеко, Надежда Николаевна решила не спорить. Она воспользовалась изменением настроения собеседника и спросила:

– А где здесь столовая?

– Вы что – новенькая? – спросил тот удивленно. – То-то я смотрю, что ваше лицо показалось мне незнакомым!

– Так все же – где столовая?

– Выйдите! – воскликнул старик раздраженно, путаясь в пуговицах. – Вы же видите – я не одет!

Надежда Николаевна снова недоуменно пожала плечами и вышла в коридор. Кажется, этот дом полон каких-то чудаков…

Она прошла еще немного и наконец оказалась на широкой лестничной площадке, откуда двойная полукруглая лестница вела на первый этаж.

Надежда спустилась и тут же увидела распахнутые двери, из-за которых доносились голоса и звон вилок.

Она вздохнула с облегчением и вошла.

Это, несомненно, была столовая.

На этот раз Надежде вспомнился не отель во Флориде, а замок какого-нибудь английского лорда.

Разумеется, в английском замке ей тоже бывать не приходилось, все ее впечатления основывались исключительно на сценах из кино. Фильмы были по большей части детективные.

Итак, как в английском замке, столовая была огромная, стены ее покрывали деревянные панели (кажется, их называют «мореным дубом»), посередине столовой стоял большой стол, накрытый белоснежной накрахмаленной скатертью, которой вполне можно было бы застелить летное поле небольшого аэродрома.

На этом крахмальном поле были расставлены тарелки из старинного бело-голубого фарфора и разложены серебряные приборы. Еще, разумеется, имелись вазы с цветами. Цветы, впрочем, были самые обыкновенные – не орхидеи, а ирисы и пионы разнообразных оттенков.

Благодаря этим цветам и еще кое-каким отличиям комната, куда попала Надежда Николаевна, была все же похожа не на настоящую английскую столовую, а как бы на ее русский перевод, выполненный не очень аккуратным переводчиком.

Пожалуй, что особенно заметно отличало эту столовую от английского оригинала – это удивительно малое количество людей за столом.

Людей было всего трое.

Во главе стола сидел сам хозяин, Сергей Баруздин. Место справа от него занимала та самая нервная и угловатая женщина, с которой Надежда столкнулась в коридоре.

Впрочем, теперь она не казалась ни нервной, ни угловатой. Пятен неровного румянца на лице не было, оно приобрело мягкий персиковый оттенок («Наверняка тональным кремом воспользовалась», – подумала Надежда), а вместо черно-белого шелкового костюма на ней было простое зеленое платье с квадратным вырезом.

– Познакомься, Надя, – проговорил Сергей, может быть, слишком жизнерадостным тоном. – Это моя жена, Алиса. Алиса, а это Надя Лебедева, мы когда-то вместе работали.

– Ах, уже «Надя»? – процедила хозяйка и пристально взглянула на Надежду. Видимо, то, что она увидела, несколько успокоило ее, и она добавила чуть мягче: – Очень приятно.

– А это – Олег. Архитектор, дизайнер и прораб в одном лице, – представил хозяин третьего человека, сидевшего за столом, загорелого мужчину лет тридцати пяти, с коротко стриженными светлыми волосами и тяжелым подбородком. – Это он выстроил дом, в котором мы сейчас находимся…

– Разве этот дом еще не достроен? – искренне удивилась Надежда Николаевна.