Персона царских кровей - [12]

– Никуда ты не пойдешь, Костлявый! – отрезал старший группы. – Мы тебя задержим до выяснения обстоятельств.

– А мы… – воскликнула Ника.

– …можем идти?.. – подхватила Вика.

– Никто никуда не пойдет! – рявкнул омоновец. – Все сейчас поедут с нами! Будем разбираться, кто здесь чем занимался!

После обеда Сергей, в лучших традициях фильма про английскую жизнь, удалился в свой кабинет. Он пробормотал что-то о бумагах, которые нужно просмотреть, но Надежда подозревала, что он просто мечтает немного вздремнуть.

Ей и самой хотелось поспать, однако она с негодованием отвергла эту мысль как совершенно неприемлемую, ибо после такого обеда позволить себе лечь на диван может только безрассудная женщина – можно прибавить в весе больше килограмма!

Так что Надежда решила познакомиться поближе с имением старого знакомого и, как всякая женщина, начала это знакомство с сада.

Сад произвел на Надежду Николаевну самое благоприятное впечатление. Впрочем, это был даже не сад, а самый настоящий парк.

Кусты парковых роз самых разнообразных цветов и оттенков выстроились вдоль дорожек, как почетный караул. Некоторые плетистые растения обвивали ажурные арки, через равные промежутки перекинутые над дорожками. По самому краю дорожек были высажены узкие полоски низкорослых цветов контрастного оттенка, так называемые «миксбордеры». Тут и там были разбросаны цветники и клумбы, составленные, по новой европейской моде, из цветов совершенно, на первый взгляд, не сочетаемых расцветок. В тенистых уголках сада прятались романтические ирисы и синие свечи дельфиниума.

Все растения в этом саду были ухоженные и довольные жизнью, чувствовалось, что за ними тщательно и умело присматривает настоящий знаток и любитель садового искусства. И, как это всегда бывает, цветы отвечали на уход и заботу, радуя посетителей сада своей тонкой и разнообразной красотой. Надежда хотела бы встретить здесь садовника Павла, чтобы выразить ему свое восхищение. Как многолетняя дачевладелица и садовод-любитель она знала, сколько труда нужно вложить в сад, чтобы получить такую красоту. Но поляны и дорожки были пусты, ничто не нарушало покой сонного сада.

Надежда подошла к густому кусту пунцово-красных роз и наклонилась, чтобы понюхать цветы.

Розы совершенно не пахли.

«И почему так устроено в природе, – разочарованно подумала Надежда Николаевна, – самые красивые растения обычно лишены аромата, а какой-нибудь невзрачный цветочек обладает чудесным запахом… Впрочем, с людьми случается то же самое».

Она раздвинула розовый куст, чтобы посмотреть, что скрывается за ним, и невольно замерла.

На укромной лужайке, скрытой кустами от посторонних глаз, стояли двое, мужчина и женщина.

Это были Алиса, жена Сергея, и Олег, которого Баруздин представил как архитектора, дизайнера и прораба в одном флаконе… то есть в одном лице.

Они о чем-то вполголоса разговаривали.

Слов Надежда Николаевна не слышала, но позы собеседников, выражения их лиц и жесты говорили о многом.

Между этими людьми словно были натянуты невидимые нити, их соединяли невидимые, но прочные связи.

Алиса как будто продолжала каждый жест Олега, как бы неосознанно отражала его движения, словно живое зеркало. Чувствовалось, что между ними существует давнее и полное взаимопонимание. Алиса не отрывала глаз от его взгляда, казалось, она черпает в Олеге что-то очень важное, необходимое. Казалось, еще немного – и она просто растворится в глазах стоящего напротив мужчины.

«Вот оно как!» – подумала Надежда с грустью и невольно пожалела Сергея Баруздина.

Впрочем, ее это ни в какой мере не касается. Только очень глупые и самонадеянные люди вмешиваются в чужую жизнь, и ни к чему хорошему это не приводит.

«Сергей сам виноват! – с досадой подумала она. – Загнал молодую женщину в этакую глушь, где у нее ни подруг, ни знакомых, да еще поселил рядом с ней молодого красивого мужчину! А сам часто уезжает в город… Конечно, может, он ей доверяет… Но не до такой же степени. Зачем нарочно человека провоцировать, только гусей дразнить…»

Алиса вздрогнула, словно почувствовав на себе взгляд Надежды Николаевны, и повернулась. Но прежде чем она закончила это движение, Надежда вынырнула из куста роз, и ветки, сомкнувшись, отгородили ее от невольно подсмотренной сцены.

Надежда продолжила знакомство с садом, но уже без прежнего радостного чувства. На дне ее души остался неприятный осадок. Больше ее не радовали цветущие кусты и блаженствующие на позднем солнышке клумбы. Наконец, не выдержав такого душевного раздвоения, она покинула сад и направилась к дому.

Немного не доходя до крыльца, она увидела Петра Афанасьевича.

Старик сидел в инвалидном кресле и мрачно смотрел перед собой.

– А, это вы! – сухо проговорил он, заметив Надежду. – Пользуясь нашей встречей наедине, прошу меня простить! Кажется, я погорячился, приняв вас за прислугу. А жаль!

– Почему это? – обиженно поинтересовалась Надежда Николаевна. – Вы считаете, что на роль прислуги я подхожу лучше, чем на роль гостьи?

– Вовсе нет, – хмыкнул старик. – Просто, если бы вы были прислугой, я сейчас попросил бы вас покатать меня по саду. Сейчас самая пора цветения роз…