Персиваль Кин - [81]

В Портсмуте я получил несколько писем и в числе их три от матушки, которая знала о случившемся со мною несчастии из газет и сильно обо мне беспокоилась. Днем я совершенно занят был вооружением фрегата, но вечером обедал обыкновенно у адмирала или с офицерами. Меня часто приглашали и офицеры морских полков, но я всегда отклонял их предложения, опасаясь услышать какие-нибудь намеки о моем отце Бене, которые могли бы оскорбить мое самолюбие. Хотя я не имел причины ожидать от офицеров такой обиды, но так как за обедом обыкновенно пьют много, бывает много молодых людей, то они легко могли сказать навеселе то, чего никогда не сказали бы в другое время. Полковник часто с ними обедал и не мог понять причины моих отказов.

Мы прожили три недели в Портсмуте, когда полковник Дельмар получил письмо от одного из своих знакомых, майора Степльтона, которое громко прочитал при мне. Майор писал, что собирается в Портсмут, и просил найти ему хорошую квартиру.

— Он славный малый, — сказал полковник, — и вам, верно, приятно будет с ним познакомиться. Я буду просить его подолее здесь остаться.

На другой день, возвратясь домой из гавани, я нашел у нас майора Степльтона и был представлен ему полковником. Майор был небольшого роста, красивой наружности и одевался по последней моде; но глаза его имели какое-то особенное выражение, которое никому не могло понравиться; они блуждали во все стороны и не могли останавливаться ни на одном предмете. Мы обедали вместе, и майор осыпал меня учтивостями.

Через неделю по приезде майора, мне случилось обедать с ним вместе в большом обществе. Вина пили много, и все были довольно разгорячены, в особенности майор, который как будто старался завести ссору и чаще других обращался ко мне. Я был очень осторожен в словах, видя, что он всем обижался. Он сделал несколько обидных замечаний, как будто вызывая меня к тому же, но я переносил их, будто ничего не замечая. Наконец, услыша разговор мой, майор вдруг вскочил с места и объявил, что я солгал и не заслуживаю названия благородного человека.

ГЛАВА XL

Я разговаривал с лейтенантом о своем фрегате, и потому в словах моих не могло быть ничего оскорбительного для майора. Я видел, что он забылся, и спокойно отвечал:

— Майор, вы сами не знаете, что говорите, но мы объяснимся завтра поутру. — Я встал из-за стола, и все разошлись.

Вскоре полковник Дельмар пришел ко мне в комнату и, осуждая поступок майора, приписывал его излишнему употреблению вина и надеялся, что к утру он непременно будет просить извинения.

Я также почти уверен был в этом и спокойно заснул, но вечером полковник Дельмар снова пришел ко мне.

— Представьте, Кин, — сказал он, — я был у майора; к удивлению моему, он не только не отпирается от своих слов, но и теперь повторяет их. Я старался уговорить его, но напрасно.

— Что ж, — отвечал я, — теперь остается одно средство — дуэль.

— Как друг ваш, я просил его сознаться в ошибке, но он был непреклонен. Тогда я сказал ему, что буду вашим секундантом. Хорошо ли я поступил, Кин?

— Прекрасно; я премного вам обязан, — отвечал я.

— Он сошел с ума, решительно сошел с ума! — вскричал полковник Дельмар. — Я очень жалею, что он сюда приехал. Я помню, что несколько лет назад он имел много дуэлей, но думал, что он давно уже их бросил. Хорошо ли вы стреляете, Кин? Он отличный стрелок.

— Могу подстрелить противника, полковник. Правда, что я один только раз дрался на дуэли и неохотно буду драться теперь; но мне более ничего не остается, и если необходимо проливать кровь, то пусть она падает на голову зачинщика.

— Правда — отвечал полковник Дельмар, кусая губы. — Но я надеюсь, что успех будет на вашей стороне.

— Я не имею особенной неприязни к майору, — сказал я, — но так как он такой отличный стрелок, то я постараюсь вернее наводить пистолет. Я довольно знаком с оружием и видел столько пуль над своею головою, что могу быть под ними хладнокровным.

Между тем как полковник выходил из комнаты, вошел слуга и доложил ему, что капитан Грин желает переговорить с ним по одному важному делу. Чтобы не быть лишним, я ушел в свою комнату, но, возвратясь, нашел уже полковника одного.

— Ну, Кин, — сказал он, — все устроено. Майор не хочет и слышать о примирении. Вы должны стреляться сегодня вечером.

На это отвечать было нечего, и мы расстались; я пошел в гавань, а полковник стал писать письма.

Читателю покажется, быть может, что в этом случае я был слишком хладнокровен, но дело в том, что мне, не имеющему ни жены, ни семейства, не нужно было делать никаких приготовлений. Я знал, что шел на дурное дело, но, сожалея о жалкой необходимости, все-таки не мог поступить иначе. Я не знал середины в тех случаях, когда должно или пожертвовать мнением света и быть повсюду презираемым, или решиться отнять жизнь у другого; как бы ни судили об этом на том свете, но на этом между моряками и солдатами рассуждали по-своему. Я старался удалить от себя эти мысли до того времени, которое должно было решить мою судьбу.

Возвратясь из гавани, я сел обедать с полковником. Едва мы встали из-за стола, как он напомнил мне, что пора ехать; противник мой и его секундант не заставили себя дожидаться. Полковник поставил меня на место, но так, что лучи заходящего солнца падали мне прямо в глаза. Я заметил ему это и просил переменить место. Он перевел меня по другому направлению и снова поставил на место, но я заметил, что за мною был столб, делавший из меня верную цель для противника.