Перси Джексон и проклятие титана - [70]

— Здесь нет друзей, дочь Зевса, — промолвила девушка. — Только враги. Уходи отсюда.

— Только вместе с Аннабет.

— И с Артемидой, — вступила Зоя. — Мы должны подняться на гору.

— Ты знаешь, что он убьет тебя, — сказала одна из гесперид. — Ты ему не ровня.

— Артемиду надо освободить, — настойчиво повторила Зоя. — Пропустите нас.

— Ты лишена здесь всех прав. — Гесперида покачала головой. — Стоит нам возвысить голоса, и Ладон пробудится.

— Он не причинит мне зла, — возразила Зоя.

— Неужели? А как насчет твоих так называемых друзей?

Тут Зоя сделала то, чего я меньше всего ожидал.

— Ладон! Пробудись! — крикнула она.

Дракон пошевелился, чешуя его переливалась, как гора новеньких центов. Геспериды с криками бросились врассыпную.

— Ты обезумела? — обернулась к Зое предводительница.

— В тебе никогда не было отваги, сестра, — ответила Зоя. — Вот в чем твоя проблема.

Теперь Ладон извивался, сотня голов металась в разные стороны, языки сновали, пробуя воздух. Зоя сделала шаг вперед, подняв руки.

— Не надо, Зоя, — попросила Талия. — Ты больше не гесперида. Он убьет тебя.

— Ладона научили охранять дерево, — ответила Зоя. — Разбегитесь по саду. Поднимайтесь в гору. Пока я представляю большую угрозу, и он не обратит на вас внимания.

— Пока, — подчеркнул я. — Не слишком обнадеживает.

— Это единственный способ. Даже нам втроем не одолеть его.

Ладон разинул свои пасти. Дружное шипение сотни голов облило меня холодом, но потом меня достигло его дыхание. Так пахнет кислота. Глаза мои словно обожгло, по коже забегали мурашки, а волосы встали дыбом. Помню, как-то раз под полом нашей квартиры в Нью-Йорке летом издохла крыса. Запах был такой же, только в сто раз сильнее и смешанный с запахом пережеванных эвкалиптовых листьев. В ту же секунду я дал себе слово, что никогда больше не попрошу у школьной медсестры микстуру от кашля.

Мне захотелось выхватить меч. Но потом я вспомнил сон о Зое и Геракле и как Геракл проиграл чудовищу лобовую атаку. Поэтому я решил довериться указаниям охотницы.

Талия бросилась влево. Я — вправо. Зоя пошла прямо на монстра.

— Это же я, дракончик, — сказала она. — Зоя вернулась.

Ладон дергался то вперед, то назад. Некоторые его пасти закрылись. Другие продолжали шипеть. Дракон пребывал в смятении. Тем временем геспериды вновь приняли мерцающее обличье и превратились в тени.

— Дура, — прошептал голос старшей.

— Я кормила тебя из рук, — продолжала Зоя успокаивающим тоном, приближаясь к золотому дереву. — Тебе все еще нравится ягнятина?

Глаза дракона сверкнули.

Мы с Талией находились примерно на полпути от цели. Впереди я различал только одну каменистую тропу, которая вела к вершине. Штормовые облака так и вились вокруг нее, словно это была земная ось.

Мы уже почти миновали луг, когда что-то пошло не так. Я почувствовал, как настроение дракона изменилось. Может, Зоя подошла слишком близко. Может, дракон понял, что проголодался. Как бы то ни было, но он кинулся на Зою.

Две тысячи лет тренировок спасли ей жизнь. Увернувшись от первого ряда разящих клыков и поднырнув под второй, она помчалась в нашу сторону, обегая драконьи головы и задыхаясь от ужасного зловония монстра.

Я выхватил меч, чтобы прийти ей на помощь.

— Нет! — запыхавшись, крикнула Зоя. — Бегите!

Дракон щелкнул зубами совсем рядом, и Зоя вскрикнула. Талия прикрыла ее Эгидой, и дракон зашипел от боли. Использовав его мгновенное замешательство, Зоя промчалась мимо нас к вершине, и мы последовали за нею.

Дракон даже не попытался преследовать нас. Он шипел и оглушительно топал по земле, но сдается мне, что его слишком хорошо натаскали сторожить дерево. И его ничем нельзя было сдвинуть с места, даже соблазнительной мечтой полакомиться парочкой героев.

Мы бежали вверх по склону, когда в сумраке у подножия горы геспериды хором затянули свою песню. Теперь мелодия уже не казалась мне такой прекрасной — скорее уж саундтреком, подходящим для похорон.

* * *

На вершине горы мы увидели развалины — глыбы черного гранита и мрамора величиной с дом. Рухнувшие колонны. Словно бы оплавленные бронзовые статуи.

— Руины горы Отрис, — благоговейно шепнула мне Талия.

— Да, — сказала Зоя. — Раньше здесь этого не было. Плохо.

— А что это за гора — Отрис? — спросил я, по обыкновению чувствуя себя идиотом.

— Горная крепость титанов, — пояснила Зоя. — В первой войне Олимп и Отрис были двумя соперничающими столицами мира. Отрис был… — Она нахмурилась, схватившись за бок.

— Ты ранена, — сказал я. — Дай я взгляну.

— Чепуха! Царапина. Так вот я говорила… во время первой войны Отрис был разрушен до основания.

— Но… как он оказался здесь?

Талия настороженно оглядывалась, пока мы пробирались через груды каменных обломков, мраморные плиты и разрушенные арки.

— Он перемещается так же, как и Олимп. Он всегда существует где-то у границ цивилизованного мира. Но то, что он здесь, именно на этой горе, очень плохо.

— Почему?

— Это гора Атласа, — сказала Зоя. — Где он держит… — Она внезапно умолкла. Затем продолжила, и голос ее звучал отчаянно. — Где он обычно поддерживал небосвод.

Наконец мы добрались до вершины. Прямо перед нами серые облака кружились мощным водоворотом, образуя облачную воронку, почти касавшуюся вершины горы, но теперь ее держала на плечах двенадцатилетняя девочка с рыжеватыми волосами, в изодранном серебристом платье — Артемида, чьи ноги были прикованы к скале цепями из небесной бронзы. Вот что я видел во сне! Артемиду вынудили держать не потолок пещеры, а крышу мира.