Перси Джексон и последнее пророчество - [101]

— Может быть, — сказал я. — Но уж больно это зловеще прозвучало.

— Вовсе нет, — весело заявил Аполлон. — Определенно нет. Она будет замечательным оракулом!

Трудно было закрыть эту тему, но Аполлон сказал, что Рейчел непременно должна отдохнуть — она и в самом деле была сама не своя.

— Извини, Перси. — Рейчел взяла меня за руку. — Там, на Олимпе, я тебе всего не объяснила, но этот зов напугал меня. Я думала, ты не поймешь.

— Все еще не понимаю, — признался я. — Но, пожалуй, я рад за тебя.

Рейчел улыбнулась.

— «Рад» — может быть, не совсем подходящее слово. Видеть будущее — нелегкая судьба, но это судьба. Я только надеюсь, что моя семья…

Она не закончила свою мысль.

— И ты по-прежнему собираешься в академию в Кларионе? — спросил я.

— Я обещала отцу. Наверно, я в течение школьного года буду нормальным человеком, а потом…

— Но пока тебе нужно выспаться, — брюзгливо сказал Аполлон. — Хирон, я не думаю, что чердак — подходящее место для нашего нового оракула. Как ты считаешь?

— Безусловно. — Теперь, когда Аполлон произвел над ним какие-то магические лечебные действия, Хирон выглядел гораздо лучше. — Пока Рейчел может занять гостевую комнату в Большом доме, а там мы что-нибудь придумаем.

— Я подумываю о какой-нибудь пещере в холме, — принялся размышлять вслух Аполлон. — С факелами и большим пурпурным занавесом над входом… чтобы было по-настоящему таинственно. Но внутри что-нибудь шикарное — с комнатой для игр и домашним кинотеатром.

Хирон громко откашлялся.

— Что такое? — спросил Аполлон.

Рейчел поцеловала меня в щеку.

— Пока, Перси, — прошептала она. — И мне не обязательно видеть будущее, чтобы сказать тебе, что ты должен делать сейчас.

Ее глаза казались еще более пронзительными, чем обычно.

— Не обязательно. — Я зарделся.

— Отлично, — сказал она и зашагала за Аполлоном в Большой дом.

Остальная часть дня была не менее странной, чем его начало. Ребята приезжали в лагерь из Нью-Йорка на такси, на пегасах и колесницах. Раненых лечили, мертвым воздавали почести у лагерного костра.

Саван Силены был ярко-розовым, украшенным электрическими блестками. Домики Ареса и Афродиты провозгласили ее героем и вместе подожгли саван. Никто не произносил слова «шпион». Ее тайна сгорела дотла, ушла в небеса вместе с дымом, пахнущим дорогими духами.

Даже Эфан Накамура удостоился савана — из черного шелка с эмблемой в виде мечей, скрещенных под набором гирь. Когда его саван занялся пламенем, я подумал, что Эфан в конце концов изменился к лучшему. Он заплатил гораздо большую цену, чем глаз, но все же малые боги получат должное уважение.

Обед в павильоне прошел в минорном настроении. Если и был какой-то шум, так это крик Можжевелки, древесной нимфы. Она завопила: «Гроувер», обняла своего дружка и сделала ему подножку — тут все немного повеселели. Они отправились к берегу — прогуляться при лунном свете, и я был рад за них, хотя эта сцена напомнила мне о Силене с Бекендорфом, и я загрустил.

Миссис О’Лири скакала туда-сюда, попрошайничала и получала объедки. Нико сидел за главным столом с Хироном и мистером Д., и никто, похоже, не считал это неуместным. Все похлопывали Нико по спине, поздравляли его, хвалили за отпор, что он дал Кроносу. Даже ребята Ареса вроде думали, что он молодец. А что — приходи с армией живых мертвецов, чтобы спасти отчаянную ситуацию, и ты сразу станешь для всех лучшим другом.

Постепенно число обедающих уменьшалось. Кто-то отправился к костру, чтобы попеть хором. Другие пошли спать. Я один сидел за столом Посейдона и смотрел, как лунный свет проливается серебром на Лонг-Айлендский пролив. Я видел Гроувера и Можжевелку на берегу, они держались за руки и разговаривали. Атмосфера была спокойной и мирной.

— Эй, — Аннабет пододвинулась ко мне на скамейке, — с днем рождения.

Она держала в руках огромный бесформенный кекс с синей глазурью.

— Что? — удивился я.

— Сегодня восемнадцатое августа, — сказала Аннабет. — Твой день рождения. Разве нет?

Я сидел, будто пыльным мешком ударенный. Я и забыл об этом, а она вот напомнила. Сегодня утром мне исполнилось шестнадцать, и в это же утро я сделал выбор: дал нож Луке. Пророчество сбылось точно по расписанию, а мне даже и в голову не пришло, что случилось это в мой день рождения.

— Загадай желание, — сказала Аннабет.

— Ты сама это пекла? — спросил я.

— Тайсон помогал.

— Вот почему он похож на шоколадный кирпич, — сказал я. — Облитый синим цементом.

Аннабет рассмеялась.

Я подумал секунду, а потом задул свечу.

Мы разрезали кекс пополам и принялись есть, отламывая по кусочку. Аннабет сидела рядом со мной, и мы смотрели на океан. В лесу верещали кузнечики и перекликались чудовища, но в остальном все было тихо.

— Ты спас мир, — сказала она.

— Мы спасли мир.

— А Рейчел стала новым оракулом, и это означает, что у нее не будет парня.

— Тебя это не очень удручает, — заметил я.

Аннабет пожала плечами.

— Мне все равно.

— Угу.

Она подняла бровь.

— Ты мне хочешь что-то сказать, Рыбьи Мозги?

— Боюсь, что ты мне тогда дашь пинка под зад.

— Я тебе так или иначе дам пинка под зад.

Я стряхнул крошки с рук.

— Когда я окунулся в реку Стикс, чтобы сделаться неуязвимым… Нико сказал, что я должен сосредоточиться на чем-то одном, что связывало бы меня с миром, что вызывало бы у меня желание остаться смертным.