Персеваль, или повесть о Граале - [18]

О том, кому грааль был вверен,

Ведь помнил твёрдо и теперь он

Благого рыцаря урок.

Поставлю то ему в упрёк,

Поскольку часто слышал ране,

Что в разговорах и в молчанье

Вредны излишества равно.

Но худо ль, благо ль суждено

Из-за того, что отмолчался –

Он от расспросов воздержался.

Велел хозяин, и тотчас

Исполнен слугами приказ:

Готова скатерть и вода.

Сеньор и юноша тогда

Омыли руки влагой тёплой.

Тут вносят слуги расторопно

Большой слоновой кости стол.

Гласит рассказчик, что пошёл

На этот стол кусок единый.

Его держали челядины,

Пока другие, столь же скоры,

Не принесли столу опоры.

Те стойки были из эбена,

Неуязвимого отменно,

Зане два свойства было в нём:

Нельзя ни порчей, ни огнём

Его разрушить хоть частично,

Ведь древо прочности отличной

Тем двум опасностям равно

Сгубить вовеки не дано.

Вот стол на стойках утверждён,

Вот скатертью застелен он.

А что за скатерть! Нет, едва ли

На белой столь трапезовали

Сам папа или кардинал.

На первое слуга подал

Олений окорок с жарким.

Меж тем по кубкам золотым

Разлил изысканные вина

И на глазах у господина

Нарезал мясо с перцем, после

Их на серебряном подносе

Подал он вместе с пирогом.

Тем временем перед юнцом

Вновь пронесли грааль по зале,

Но у служителя грааля

Вновь не решился он спросить –

Не мог наставника забыть

И давешний его укор

За то, что на слова был скор.

Держал он в мыслях наставленье,

Не позабыл и в то мгновенье.

Его молчание, однако,

Превыше меры было всякой.

Как только блюдо подавали,

Грааль пред юношей являли,

А он всё думал: почему

Такая честь дана ему?

То любопытно было крайне,

И он решил, что спросит втайне

Пред тем, как отправляться в путь,

О том из слуг кого-нибудь,

Лишь надо до утра помедлить,

Пока благой сеньор и челядь

Спать не уйдут в свои постели.

Размыслив так об этом деле,

Стал от души он пить и есть.

На брашна не скупились здесь

И также, впрочем, на напитки,

Здесь подавалось всё в избытке[64]

И было очень вкусным, сытным,

Изысканным и аппетитным.

То, что вкушал сеньор и гость,

По вкусу, верно бы, пришлось

Монархам, графам и вельможам.

Пред тем, как разойтись по ложам,

В беседе время скоротали.

А слуги ложа застилали

И на ночь фрукты принесли.

То были смоквы, миндали,

Гранаты, финики и груши,

Электуарии к тому же[65]

И множество ликёров знатных,

И терпких вин, и ароматных,

Без перца, мёда, и сироп.

У рыцаря глаза на лоб

От непривычного изыска.

Сеньор ему: «Уж полночь близко,

Пора нам спать, окончим ужин,

И так как телом я недужен,

Пусть отнесут меня скорей».

Явилось четверо людей,

Проворных, сильных молодцов,

И взявши с четырёх концов

То одеяло, на котором

Лежал сеньор их, ходом скорым

Тотчас же удалились с ним

Туда, куда велели им.

А с рыцарем остались слуги,

Чтобы оказывать услуги.

Готовы были ко всему,

Лишь только б угодить ему.

Когда он пожелал того,

Те сняли башмаки с него,

Раздели споро; и для сна

Готовы простыни из льна...

Он только утром пробудился,

Когда повсюду свет разлился

И новый день провозвестил;

Всяк в замке на ногах уж был.

Он огляделся: нет ли слуг,

Но было ни души вокруг,

И самому пришлось подняться.

Хоть нужно было постараться

Всё сделать так, как подобало,

Не ждал он помощи нимало:

Обулся быстро, встал, пошёл

За снаряженьем, что на стол

Вечор переложили слуги.

Итак, без чьей-либо услуги

Себя одел он и обул

И к двери комнаты шагнул,

Которая, как помнил ясно,

Была открыта, но напрасно:

Он обнаружил, что теперь

Закрыта крепко эта дверь.

Стучал он без толку и звал,

Никто ему не открывал,

Никто не отозвался даже.

А звал он долго и тогда же

Пошёл к двери, что в зал вела.

Она не заперта была.

Спустился рыцарь по ступеням.

Скакун его с вооруженьем

Стоял, готовый, под седлом,

А рядом щит с его мечом

Прислонены были к стене.

Он сел в седло и на коне

Стал всё осматривать вокруг,

Но ни конюших там, ни слуг

Вооружённых не увидел.

К воротам двинулся воитель,

А мост опущен был тогда.

Всё для того, чтоб без труда

И без каких-либо препон

Мог выехать из замка он,

Когда бы то ни пожелалось.

Все слуги, как ему казалось,

Ушли в дубраву посмотреть,

Попалась ли добыча в сеть,

Ведь мост опущенным узрел он.

Но медлить больше не хотел он,

Решив на поиск их спешить,

Чтоб у кого-нибудь спросить

Об окровавленном копье.

Быть может, связано сие

С граалем иль с какой заботой.

Он выехал через ворота,

Но и моста ещё не минув,

Почувствовал, что, ноги вскинув,

Скакун готовился к прыжку.

Будь конь слабей, не начеку,

Тут бы обоим им конец.

Вспять обратился удалец

Узнать, в чём дело: тут он понял,

Что кто-то мост внезапно поднял.

На зов никто не отвечал.

«Ответь же, – рыцарь закричал, –

О ты, который поднял мост!

Есть у меня к тебе вопрос,

А ты не виден, выходи же

И подойди ко мне поближе,

Чтоб я поговорил с тобой

О вещи важной, о какой

Знать непременно жажду я».

Была напрасной речь сия,

Никто не отвечал на зовы.

И он поехал в сень дубровы

По некой тропке, а на ней

Вдруг отпечатки ног коней

Совсем недавние заметил.

«Сюда поехали не эти ль,

Кого ищу я? Мнится: да».

Чрез лес помчался он туда,

Куда вели следы копыт.

И вдруг случайно рыцарь зрит

Девицу юную под дубом.

Та, как в мучении сугубом,

Стенала, плакала и выла.

«Увы мне, – дева говорила, –

Как ты ко мне, судьбина, зла!

Будь проклят час, когда была

Я рождена или зачалась!

Чего б со мною ни случалось,