Перплексус - [44]

Далее в дневнике было написано, что доктора заинтересовало подобное совпадение, и он, забавы ради, попробовал искать их дальше, сравнивая старые газеты с записями морга.

Скоро им были обнаружены другие знакомые имена, обладатели которых умирали в том же возрасте, в те же даты, при тех же обстоятельствах спустя годы, после печати некрологов. Лекарь записывал всё и ему казалось, что он нащупал нечто важное, что был на пороге какого-то открытия, пока не нашел, среди прочих, и своё имя.

Предпоследняя запись его дневника сообщала, что настал тот самый день и он сидит за столом в ожидании конца, вместе со своими друзьями, и не испытывает волнения, так как в «его» некрологе было сказано, что человек вскрыл себе вены.

После, друзья рассказали полиции, что в панике разбежались, когда с автором дневника начали происходить чудовищные вещи.

Его обнаружили за письменным столом полностью обескровленного. Он скончался от потери крови в указанный в некрологе день. С тех пор я не читаю некрологи… и вам не советую, — закончил историю старьевщик и тут же добавил, — Но всё это было в далеком прошлом, так что вам не о чем беспокоиться.

— А последняя запись? — напомнила Олла.

— Что? — переспросил барахольщик.

— Вы сказали, что в предпоследней записи лекарь описал своё ожидание и потом его нашли мёртвым. А кто же, тогда, сделал последнюю запись?

— Её сделал он же… своей кровью… Post Mortem.

— А откуда вам это известно? — осторожно поинтересовалась девушка.

— Этим лекарем, — закатывая рукава и демонстрируя шрамы на руках, — был я, — сказал старик и улыбнулся.

Олла, оторопев, смотрела на него, затем повернулась к Виаму и прошептала:

— Слушай, это какая-то жесть. По-моему, пора сваливать.

— Спасибо, но нам пора. Надо срочно бабушку к прабабушке отвести, знаете ли, — ляпнула она первое, что пришло ей в голову, обратившись к продавцу, и попятилась, прихватив Виама за руку.

— Идём, — одернула Олла парня. — У этого старпёра, похоже, не все дома, хотя, после увиденного, мне кажется, что и у меня тоже. Маньяк какой-то. Того и гляди, сглазит или какую-нибудь порчу наведёт, а может дробовик достанет и начнет палить во все стороны почем зря.

Они шли и Виам чувствовал, как Олла напугана. Он хотел было что-нибудь сказать, дабы отвлечь от дурных мыслей и успокоить её, но, вдруг увидел, что она встала, как вкопанная, с глазами, чуть-чуть не выскочившими из орбит — перед ними снова был тот самый лоток и тот самый старик.

Ребята свернули в сторону, затем в другую, но, куда бы ни лежал их путь, всюду за прилавками был этот самый человек. Остановившись и озираясь, они увидели, как все торговцы бросили свои занятия и, медленно повернув головы, посмотрели на них. Выражения их лиц были необосновано жизнерадостны — на каждом отражалась неестественная широкая улыбка. Это выглядело пугающе.

Стало понятно, что здесь некуда идти и неприятного разговора не избежать.

— Я всегда рад, — вдруг, сказал старик молодым голосом, — новым встречам и людям.

Виам и Олла словно очнулись ото сна и замотали головами из стороны в сторону, но ни одного, даже приблизительно похожего на старьевщика человека, уже нигде не было — все остальные, как ни в чем не бывало, занимались своими делами.

— И, конечно, — продолжал он, глядя на парня, — попытки проникновения в Верхний Предел предпринимаются, но такие люди в Буфере, у этого развала — впервые.

Глаза ребят сами собой опустились на фотографии, разбросанные на лотке. Каждый из них мыслил о своём.

«Буферная зона. Ну, конечно. Пограничное пространство между пределами», — подумал Виам и посмотрел на Оллу.

— Эти снимки… это те, кто пытался пройти? — догадалась девушка, вновь начав перебирать их.

— И да, и нет, — сказал старик разными голосами.

— Нет? — удивился Виам. — А сколько их?

— Множество. И, надо сказать, среди них были достойные. Однако всё, что от них осталось…

— Нет, вы не поняли, — перебил пожилого человека парень. — В количественном соотношении. Если каждую фотографию рассматривать отдельно, сколько в ваших ответах будет «нет»?

— Два, — с прищуром ответил барахольщик, поразившись вопросу.

Виам принялся активно перебирать снимки, сбрасывая их, один за другим, на землю. Он явно искал что-то конкретное. Олла удивленно посмотрела на него, а затем, взяв в руки карточки, поинтересовалась:

— Что мы ищем?

— Нас, — не отвлекаясь, сообщил парень. — Судя по штативу, все фотографии сделаны Post Mortem. Во всяком случае, те, что я уже видел. Но моя карточка — другая. Если я прав, она-то и есть один из тех двух «нет».

Олла ничего не поняла, но тоже активно зашуршала фотокарточками.

- Нашла… — сказала она и показала Виаму снимок — точную копию того, что уже у неё имелся, только без штатива за своей спиной.

Они быстро просмотрели и сбросили вниз оставшиеся снимки, отыскав второе фото молодого человека. Как он и предполагал, на нём было приспособления для удержания тела в вертикальном положении.

— Для каждого из вас у меня есть подарок, — сообщил барахольщик. — Он твёрже камня и дороже денег, но для многих из тех, кого мне довелось повстречать, он ничего не стоил. Он может исцелить или глубоко ранить. Его нельзя увидеть, но можно взять; нельзя почувствовать, но можно дать. И если за ним не следить, можно накликать беду, а отпустив — его уже не воротить. Этим подарком является слово. Моё. Каждое.