Пером и шпагой. Битва железных канцлеров - [24]
Пруссия опасна для России. Но Версаль дружит с Сан-Суси.
Не будем гадать – что и как. Подождем. Время покажет.
Куда делся де Еон?
Теперь читатель вправе спросить у меня:
– А куда же делся де Еон, который в женском платье, под именем Лии де Бомон, приехал в Петербург вместе с Дугласом? Столько автор наговорил нам о ее женских нарядах, о томике Монтескье и прочем… Где же он? Или, точнее, где же она?
На это я могу ответить читателю, что, много лет собирая материалы о де Еоне, я мучился тем же: куда он делся, проклятый? Где схоронил свои концы? В своих сомнениях я иду дальше и ставлю вопрос так: был ли он вообще тогда в Петербурге?
Да что я! Вот французский историк Мишо – он работал по самым свежим следам, сразу после смерти де Еона он взялся за его изучение, – и Мишо в бессилии отступил, вынужденный заявить во всеуслышание: «Незачем тратить бесплодные усилия на поднятие этой непроницаемой завесы…»
Так ли это? Вот что может узнать читатель из газеты «Неделя»:[6]
«Елизавете представили француженку, и императрица была очарована красотой, скромностью и умом Лии де Бомон. В одни сутки (!) де Еон стал могущественной фавориткой царицы. Он был назначен фрейлиной (!), а вскоре – чтицей к императрице… Лия де Бомон не только читала императрице книги, но и беседовала с ней, выясняя вкусы, склонности, желания. Убедившись в безопасности предстоящего шага, Лия де Бомон принесла в спальню царицы „Дух законов“ Монтескье… В роскошном переплете было спрятано личное послание Людовика XV, приглашавшее царицу вступить с ним в секретную переписку…»
Если бы я не уважал читателя – я бы, наверное, так и писал, как изложено здесь, и моя книга от этого сразу бы стала интереснее. Но я слишком уважаю нашего грамотного читателя и не стану насыщать его душу подобной белибердой…
Вместо этого я предлагаю читателю заодно со мною попытаться разобраться во всем. Начнем с «могущественной фаворитки», какой будто бы стал де Еон в «одни сутки». Даже если бы де Еон потратил на это десять лет жизни, он все равно не стал бы фавориткой. В царствование Елизаветы Петровны женщины никогда не играли при дворе никакой роли, ибо императрица чуждалась женского общества, предпочитая ему – мужское. У нее были только подруги, но фавориток не было!
Тем более не мог де Еон стать и фрейлиной. Русские девушки знатных фамилий избирались во фрейлины не по своим личным качествам, а лишь по боевым и гражданским заслугам их отцов и дедов (какие же заслуги перед Россией могли иметь предки нашего кавалера?). Никогда и нигде Лия де Бомон не значилась в придворных списках – такой просто не существовало при дворе.
Возвращаемся к главному вопросу: был ли тогда де Еон в Петербурге вместе с Дугласом? Документы не дают ответа (хотя молчание в истории не может являться доказательством), и четко говорит об этом только один человек.
Этот человек сам де Еон.
– Да! – утверждал де Еон в своих мемуарах. – Да, я был тогда в Петербурге… Да! Я носил тогда женское платье, в котором мне, с помощью Воронцова, было легче проникнуть к подозрительной русской императрице…
Верить ли нам де Еону, читатель? Нет, этому трансформатору верить не следует. Он сам умышленно так запутал свою жизнь, что, может, историк Мишо и прав, говоря: «Незачем тратить бесплодные усилия…»
Правда, документы того времени очень глухо и невнятно упоминают, что возле Елизаветы Петровны в этот период действительно крутилась какая-то таинственная «француженка». Кто она была? Это могла быть модистка. Это могла быть дама для разнашивания новых туфель императрицы. Это могла быть и чтица романов. Но вряд ли это был де Еон.
Историки Франции, работая в архивах Парижа, поначалу дружно признавали проникновение де Еона к Елизавете. Но потом огулом стали отрицать этот факт (опять-таки не вылезая из архивов Парижа). Где же правда, читатель? Кажется, мы дошли до того момента, что надо занавесить окна, погасить свет, положить пальцы на блюдечко и взывать к духу нашего авантюриста:
– Кавалер де Еон, восстаньте из праха, черт вас побери! Отвечайте по чести: куда вы делись?..
Но прах де Еона давно развеян по ветру, и над местом его могилы теперь с грохотом и воем пролетают электрички Средне-Британской Великой железной дороги… Оставим этот вопрос. Как бы то ни было, для нас важно другое: де Еон вскоре появился в России, и это подтверждено историей.
«Второй раз я прибыл в Петербург, – говорит о себе де Еон, – в качестве секретаря дипломатической миссии и… как родной брат девицы Лии де Бомон!»
В это легко поверить, ибо брат всегда похож на свою сестру.
Пусть будет так. Поверим на слово покойнику. Хотя…
– Аминь – король – Бастилия! – это ведь тоже не пустые слова.
Опустим занавес.
Антракт.
Действие второе
ПРИСТУПЫ
Занавес
Далеко за океаном, на берегах реки Святого Лаврентия, солдаты в синих штанах подрались с солдатами, у которых штаны были красного цвета.
Колониальная война между Англией и Францией, зародившись в Новом Свете, быстро приближалась к Старому Свету.
Россия брала деньги от Англии, но при этом сражаться за Англию не желала, устремляя армию против «захватчивой» Пруссии.
