Перманентная революция - [26]

Похоже ли это на перепрыгивание через аграрную революцию или на умаление крестьянского вопроса в целом? Похоже ли это на то, что я не видел демократических задач революции? Нет, не похоже. На что же похожа в таком случае политическая живопись Радека? Ни на что не похожа.

Радек милостиво, но очень двусмысленно, отделяет мою искаженную им позицию 1905 г. от позиции меньшевиков, не догадываясь, что он сам на три четверти повторяет меньшевистскую критику: хотя, мол, метод у Троцкого был тот же, что у меньшевиков, иезуитствует Радек, но цель другая. Такой субъективистской постановкой Радек окончательно компрометирует свой собственный подход к вопросу. Еще Лассаль знал, что цель зависит от метода, и в последнем счете им обусловливается. Он даже драму написал на эту тему («Франц фон Зикинген»). В чем же единство моего метода с меньшевиками? В отношении к крестьянству. Радек приводит в доказательство три полемические строки из уже цитированной нами статьи Ленина 1916 года, признавая, мимоходом, что, под именем Троцкого, Ленин полемизировал на самом деле с Бухариным и самим Радеком. Кроме этой цитаты Ленина, которая, как мы уже видели, опровергается содержанием всей статьи Ленина, Радек ссылается – на самого Троцкого: в статье 1916 года, разоблачая пустоту меньшевистской концепции, я спрашивал: если руководить будет не либеральная буржуазия, то кто же? ведь в самостоятельную политическую роль крестьянства, вы, меньшевики, во всяком случае, не верите. Стало быть, уличает меня Радек, Троцкий был «согласен» с меньшевиками насчет роли крестьянства. Меньшевики считали, что ради сомнительного и ненадежного союза с крестьянством недопустимо «отталкивать» либеральную буржуазию. В этом был «метод» меньшевиков. А мой состоял в том, чтоб, отбросив либеральную буржуазию, завоевать руководство над революционным крестьянством. По этому основному вопросу у меня не было разногласия с Лениным. И когда, в борьбе с меньшевиками, я говорил им: «вы то уж во всяком случае не склонны отводить крестьянству руководящую роль», – то это было не согласие с «методом» меньшевиков, как инсинуирует Радек, а лишь ясная постановка альтернативы: либо диктатура либеральной плутократии, либо диктатура пролетариата.

Тот же самый, вполне правильный мой довод 1916 г. против меньшевиков, которым сейчас нелояльно пытается воспользоваться против меня Радек, я употребил за девять лет перед тем, на лондонском съезде (1907 г.), защищая тезисы большевиков об отношении к непролетарским партиям. Привожу здесь основную часть моей лондонской речи, которая в первые послеоктябрьские годы не раз перепечатывалась во всяких сборниках и хрестоматиях, как выражение большевистского подхода к классам и партиям в революции. Вот, что я говорил в этой речи, дающей сжатое выражение теории перманентной революции:

"Товарищам-меньшевикам их собственные взгляды кажутся необыкновенно сложными. Я не раз слышал с их стороны обвинения в упрощенном представлении о ходе русской революции. А между тем, несмотря на крайнюю неоформленность, являющую вид сложности, – а, может быть, именно благодаря этой неоформленности, – взгляды меньшевиков укладываются в весьма простую схему, доступную пониманию даже г-на Милюкова.

В послесловии к недавно вышедшей книжке «Как прошли выборы во II Государственную Думу» идейный вождь кадетской партии пишет: «Что касается левых групп в тесном смысле, т. е. социалистических и революционных, с ними сойтись будет труднее. Но и тут опять, если нет определенных положительных причин, зато есть очень сильные отрицательные причины, которые до известной степени помогут нам сблизиться. Их цель – нас критиковать и дискредитировать; уже для этого необходимо, чтобы мы были налицо и действовали. Мы знаем, что для социалистов, не только русских, но и всего мира, совершающийся теперь переворот – есть переворот буржуазный, а не социалистический: переворот, который должна совершить буржуазная демократия. К тому, чтобы занять место этой демократии... никакие социалисты в мире не готовились, и, если страна их послала в Думу в таком большом количестве, то, конечно, не для того, чтобы осуществлять теперь социализм или чтобы своими руками проводить подготовительные „буржуазные“ реформы... Таким образом, им будет гораздо выгоднее предоставить нам роль парламентариев, чем компрометировать этой ролью самих себя».

Милюков, как видите, сразу вводит нас в самую сердцевину вопроса. В приведенной цитате имеются все основные элементы меньшевистского взгляда на революцию и отношение буржуазной и социалистической демократии.

«Совершающийся переворот есть переворот буржуазный, а не социалистический» – это во-первых. Буржуазный переворот «должна завершить буржуазная демократия» – это во-вторых. Социальная демократия не может своими руками проводить буржуазные реформы, ее роль чисто оппозиционная: «критиковать и дискредитировать». Это в третьих. Наконец, в-четвертых, чтобы социалисты имели возможность оставаться в оппозиции, «необходимо, чтобы мы (т.е. буржуазная демократия) были налицо и действовали».

А если «нас» нет? А если отсутствует буржуазная демократия, способная идти во главе буржуазной революции? Тогда остается ее выдумать. К этому именно и приходит меньшевизм. Он строит буржуазную демократию, ее свойства и ее историю, на средства собственного воображения.