Перловый суп - [8]

Мне тоже приходилось одеколон пробовать. И свои ощущения от него я помню: то же самое, что выпить полстакана спирта и закусить куском мыла.

А когда заканчивался одеколон, то начинались страшные времена. В ход шли духи, причем ценились советские, наиболее грубые из них. Важно было, чтобы отверстие во флаконе было пошире. Я помню «картину», как мужчина шикует — покупает целую коробку «Красной Москвы».

Эффект от парфюмерии жуткий — стоит, качаясь, человек, доказывает, что у него ни в одном глазу, и от него несет духами.

Я вообще ненавижу все искусственные запахи, поэтому для меня это было мучением втройне.

Кстати, мы выявили физический закон: напитки замерзают при той же температуре, какой процент спирта в них содержится. Например, восемнадцатиградусное чернило как раз и замерзает при минус восемнадцати.

Еще раньше, обсуждая летом доставку труб для газопровода, мы решили, что незачем возить в трубах воздух — полтора метра в диаметре, длина десять метров. Придумали заваривать их с обеих сторон и использовать как емкости. И стали привозить в них бензин, солярку для своих потребностей. Получалось, что баржа, помимо трех труб, еще везет и сто восемьдесят тонн горючего.

...И вот впереди «золотой» шов. И любой ценной нужно закончить работу в назначенный срок. Но оказалось, что для окончания работ труб не хватает, оставалось лишь десять, но заполненных бензином.

Тут же было принято волевое решение: бензин вылить.

Даже спустя два месяца, пролетая над этими местами на вертолете, столько, сколько видит глаз, мы наблюдали разноцветную бензиновую пленку, покрывающую всю пойму сибирской реки Сосьвы.

В речке Сосьва водилась исключительно нежная рыбка с красной икрой внутри.

Вылавливали и солили ее всего 800 тонн в год, и это на весь Советский Союз. И поставляли ее в оригинальных и эксклюзивных упаковках — двухкилограммовых бочонках со строгой надписью «Срок хранения десять дней». Она действительно хранилась только десять дней, даже в запечатанном виде, а потом просто растворялась.

Секрет ее приготовления был оригинален, и никто его так и не знает. В те времена производили ее местные народности — ханты и манси. Но они не совсем дружно жили. И взаимопонимания у них не было, даже языки были разными.

Но, несмотря на такие местные тонкости, цеха, в которых производилась селедка, были строго разделены на две части: в одной работали ханты, в другой манси. И выполняли они совершенно разные операции. Делили их, чтобы им было сложно договориться и восстановить секреты приготовления этой рыбки.

Я говорю о сосьвинской сельди в прошедшем времени, потому что я уверен, что после сдачи газопровода рыба в Сосьве больше не появилась.

Город прошлого будущего

Когда я стал корреспондентом «Литературной газеты», то приехал в Светлый, чтобы написать о местах своей героической юности.

Наша тогдашняя комсомольская теория освоения газовых и нефтяных месторождений противоречила мировому опыту. Ведь что такое газовая скважина? Это просто торчащий из земли кусок трубы с вентилем. Для того чтобы эта труба торчала, канадцы, например, высаживались, как десант, расставляли комфортные вагончики, делали работу и сваливали. А мы вокруг будущей скважины с комсомольским энтузиазмом строили города, в которые приезжали учителя, врачи, чиновники. Месторождение начинало работать, трубу обслуживать вообще не нужно. Но города оставались.

Такой и наш уникальный проект — город Светлый. Город будущего, город потребительской мечты. Сюда завозилось абсолютно все, а вывозились только пустые бутылки. Замкнутая система, в которой все трудятся, все всегда заняты, все размножаются и растут, но не производят абсолютно ничего, кроме отходов.

Но у нас уже тогда было выражение: «нефть и газ все спишут». И, наверное, это действительно так. Потому что нефть и газ списали все брежневские годы, они не один раз спасли Советский Союз, они до сих пор спасают Россию.

Мне б таких друзей

Наши сибирские страсти привели к большому конфликту, который закончился моим вынужденным отъездом.

Необычность нашего подхода к управлению состояла в том, что поселок Светлый в Тюменской области мы строили быстро и целиком. Мы специально не хотели сдавать ничего, пока бы не сделали все в комплексе. Наш главный тезис был такой: создать условия жизни в Сибири, приравненные к условиям крупного европейского города. Поэтому мы и начали с кафе, придумали незамерзающие тротуары, все это отлично укладывалось в нашу концепцию.

К Новому году мы построили первых шесть домов — двухэтажных, восьмиквартирных, а также временную паропреобразовательную установку, чтобы подать тепло. Поскольку мы не собирались заселять туда посторонних, так как объект полностью еще не был завершен, то сами переселились туда из вагончиков,

Вдруг оказалось, что приблизительно этого, построенного нами, количества метров, не хватает тресту для выполнения годового плана, а это всегда было связано с огромными премиальными. Трест давил на нас, мы сопротивлялись, как могли. Но потом выяснилось, что и главк не выполняет плана из-за того, что трест не выполняет. А главк — это уже несколько трестов...