Перловый суп - [29]

— Почему у баб на жопе волосы не растут?

Я лишь на секунду задумался, пошатнулся и сказал:

— Сам над этой проблемой всю жизнь ломаю голову. Они обрадовались моему ответу, постановили, что я свой парень, и, как своему, налили второй стакан. Я и его маханул, и только тогда протянул бумагу, которую мне тут же, не читая, подписали.

Как рассказывал пилот, я вовремя возвратился к вертолету, поднялся по ступенькам, открыл дверь, постоял, покачался и во весь рост упал вперед. Очнулся я, уже раздетый, в постели в своем вагончике. Возле меня сидел мой друг — главный инженер Володя Игольников. Я спросил его, который час. Он ответил:

— Ты спроси лучше, который день.

Трое суток я спал в алкогольном беспамятстве. Это был мой первый рекорд.

Однажды мы прилетели в Москву из Грузии — я, Лера, Ирка Маслова и моя дочь Ленка. В Москве, в ожидании поезда, пробились в ресторан на вокзале. Я заказал две бутылки шампанского — мы же только что из Грузии! Мы привыкли к тому, что ящик шампанского за столом — это разминка. Так вот с этих двух бутылок я был в таком состоянии, что, когда наряд милиции собирался снять меня и всю честную компанию с поезда, только десятилетняя Ленка нашлась, что сказать проводнику: «Поймите, когда мы доедем до Минска, папа уже будет трезвый. Мало вам не покажется». Но это так, отступление.

Именно в Грузии я установил свой второй рекорд.

Мы собрались в мастерской у народного художника Грузии Димы Эристави в десять часов утра. У Эристави в то время была самая шикарная в республике мастерская: это был верхний этаж дома, прямо от которого поднималась канатная дорога на Черепашье озеро, а оттуда — потрясающий вид! Мы решили посмотреть на утренний Тбилиси. В итоге, устроившись в уютном ресторанчике с видом на город, мы посмотрели утренний Тбилиси, дневной Тбилиси, предзакатный Тбилиси, закатный Тбилиси, ночной Тбилиси и снова утренний Тбилиси... Причем с какого-то момента нам уже не меняли посуду — приносили накрытый стол, мы пробовали еду, после этого стол уносили и приносили другой уже накрытый стол.

Среди нас был Чабуа Амирэджиби, которому я попытался сказать, что мне не нравится их азиатчина, их жратва, столы, накрытые в шесть слоев, их дикое количество питья, причем ничего не поешь нормально, все это несуразное... Я посчитал, что один день моего пребывания обходится грузинскому народу в восемь с половиной тысяч советских рублей — две машины можно было за эти деньги купить!

Амирэджиби был известным писателем. Его имя в переводе с грузинского языка означает «первый князь», у него крест царицы Тамары в качестве семейной реликвии. Он шестнадцать лет отсидел в советской тюрьме и был единственным заключенным, который совершил четыре побега.

И с кем он только ни сидел, будучи приговоренным, в общей сложности, к семидесяти восьми годам! В том числе и с одним из будущих канцлеров Австрии.

Во время первого визита этого канцлера в Грузию, что было событием всесоюзного значения, организаторами с австрийской стороны было высказано пожелание, чтобы Амирэджиби присутствовал на приеме в Совмине. Вдруг во время приема канцлер спрашивает:

— А нельзя ли пройти в соседнее крыло на второй этаж?

Удивленные, все поднимаются на второй этаж. Тогда он спрашивает:

— Можно ли зайти в одну из комнат?

Получив разрешение, стоит несколько минут в задумчивости на пороге комнаты. И вдруг говорит по-русски:

— Чабуа, а ведь мы с тобой этот паркет стелили...

За такими историями на Черепашьем озере только я один выпил, как мы посчитали потом, две бутылки посольской водки по семьсот пятьдесят граммов. Это было легко посчитать, потому что все остальные пили вино.

Воры?

Однажды утром, в разгар моей предвыборной борьбы, зазвонил телефон. Я снял трубку, но со мной разговаривать не стали, раздались короткие гудки. Так как мне нужно было срочно отвезти свою фотографию для агитационных плакатов, и я стоял уже одетым, я тут же выскочил из квартиры. Дома оставались Лера, Ирка Маслова и совсем еще маленький Стае.

Пока меня не было, пришли какие-то люди. Увидев Леру с ребенком, шарахнулись:

— А где же Евгений Доминикович?

— Его нет. Но скоро будет. Проходите, подождите.

— Нет, нет. Мы подождем на лестнице, — и вышли на площадку.

Лера с Иркой увели Стаса гулять. В это время я вернулся, и тут же позвонили в дверь...

Я ждал приятеля, поэтому крикнул с кухни:

— Открыто!

Слышу, зашли. Выхожу в коридор... Стоят двое в масках, у одного автомат, у другого пистолет. Я опешил, но эмоции сдержал, спрашиваю спокойным голосом:

— Что это за маскарад?

— Мы теперь так ходим.

— Да? Ну, так проходите...

А они стоят. Тоже опешили, не ожидали такой реакции.

— Ну, давайте, проходите. Чего вы? — и таким приветливым жестом в сторону кухни.

Они, как завороженные, поддались моей доброжелательности, зашли на кухню. А я в этот момент, опять же спокойно, как ни в чем не бывало:

— Ну, я пошел?..

И как рванул... Причем, успел отодвинуть задвижку в замке, хлопнул первой дверью, второй, потом тамбурной, и в лифт! И тут мне вслед автоматная очередь... Пока лифт закрывался, «гости» вышибли двери. Но в лифт со мной не попали — не успели ни ногу сунуть, ни приклад. Побежали вниз по пожарной лестнице. А я, как только лифт открылся, выскочил в подъезд и дико заорал: «Мишка, Володя, давайте сюда! Души гадов!»... Получилось убедительно, потому что «гости» так рванули, что выскочили из подъезда быстрее меня. А я ору и пру за ними. Это было зрелище, конечно, зае...ское! Бегут вооруженные амбалы в чулках на голове, а за ними я — в халате и домашних шлепанцах...