Периферийная империя: циклы русской истории - [19]

Наряду с путем из Скандинавии к побережью Черного моря, через пространную равнину, ставшую позднее основой русского государства, проходили и другие торговые пути. Один шел через Каспий и Волгу на север, доставляя отсталым европейцам изделия куда более развитых стран Востока – Арабского халифата и Персии. Другой проходил по суше в Западную Европу. О последнем пути известно гораздо меньше, но найденные клады позволяют историкам сделать вывод о «достаточно древнем трансъевропейском торговом маршруте», центральным участком которого был «путь из Среднего Поднестровья в южнонемецкое Подунавье» [44]. Как видим, все эти пути встречались и пересекались на пространстве между Новгородом и Киевом.

Уже в VIII веке арабские купцы стали проникать на Волгу, а вместе с ними начался и поток серебра из Азии. Навстречу серебру устремились варяги, уже освоившиеся к тому времени в Ладоге. Водные маршруты того времени «отмечены идущими вдоль них цепочками кладов восточных монет» [45].

Именно бурное развитие международной торговли породило стремительный рост городов и интенсивные связи между ними. Покровский справедливо отмечает, что это была в значительной степени «разбойничья торговля» [46], а города являлись на первых порах укрепленными стоянками путешествующих между Балтикой и Черным морем купцов-разбойников, «гораздо теснее связанными с теми заграничными рынками, нежели с окрестной страной» [47]. Для того чтобы продукт стал товаром, его надо было изъять у непосредственного производителя. Это была либо дань, либо прямой грабеж. Продвигаясь на северо-восток, и славяне, и скандинавы начали собирать дань с местных племен. Дань эту платили главным образом мехами. Одновременно купцы-разбойники захватывали и рабов.

Меха и невольники были ходовым товаром в более развитых южных землях. Арабские авторы X века писали, что русско-скандинавские торговцы того времени были по совместительству предводителями хорошо вооруженных отрядов, достигавших порой сотен бойцов. Такие маленькие частные армии, как признают скандинавские историки, «давали возможность их предводителям собирать дань с местного населения и защитить награбленное» [48].

Однако далеко не вся торговля была так милитаризована. Русские, скандинавские, а позднее и немецкие купцы были одновременно воинами, но значительную часть торговли на великом речном пути вели греки, армяне, арабы и евреи, не располагавшие военной организацией – по крайней мере, в той степени, в какой славяне и скандинавы. Причем, именно иностранные купцы привозили значительную часть звонкой монеты.

В подобных условиях государство должно было, с одной стороны, обеспечить на реках безопасность иностранных купцов от местных «лихих людей», а с другой – защитить собственных торговых людей от разбойников и друг от друга. Неслучайно, призывая варягов, новгородская знать ссылается на бесконечные «разборки» между своими. Иными словами, варяжский князь, пришедший со стороны, был нужен не только как защитник, но и как третейский судья.

Именно сочетание торговли с разбоем диктовало насущную необходимость установления государственного порядка, без которого взаимные «разборки» вооруженных купцов могли бы просто парализовать обмен. Нужны были не просто княжеские дружины, охраняющие заморские караваны, но и суды, разбирающиеся с взаимными претензиями, и власть, способная гарантировать исполнение судебных решений.

Экспансия IX-X веков сделала необходимым создание русского государства. В русской истории нет «темных веков» просто потому, что в «темные века» не было и не могло быть русской истории. Само государство возникает как следствие торговой экспансии, начавшейся с преодолением западного варварства. Балтика становится бурно растущей торговой зоной. Варяги, еще недавно совершенно дикие, внезапно делаются потенциальными потребителями для сложных изделий, производимых в Византии и на Востоке. Торговый путь между Черным морем и Балтикой оказывается выгоден и необходим. Но его нужно поддерживать и охранять. Нужен «порядок».

До возникновения балтийского рынка судоходные реки на юге, многочисленные проточные озера на севере не имели никакой экономической и геополитической ценности. Племена, жившие на их берегах, были предоставлены сами себе. Но появление варяжской экономики все изменило. Стала не только возможна и необходима связь между богатым и развитым византийским югом и динамично развивающимся варяжским севером. Появилась потребность в том, чтобы поддерживать порядок и безопасность на всей территории огромного речного пути. Необходимо было единое государство.

В скандинавских сагах упоминается о том, как нужен был северным купцам «торговый мир», обеспечение которого зависело от князя, сидевшего в Новгороде [49]. Не случайно основателями русской государственности стали новгородцы, которые были не столько воинами, сколько купцами. Точно так же не случайно и то, что в создании русской державы самое активное участие приняли варяги. Не варяги подчиняют себе славян, не славяне объединяются, а многочисленные славянские, угро-финские и скандинавские племена и дружины, расположившиеся вдоль речного пути, соединяются государством в единое целое. Славяне, как наиболее многочисленные, доминируют. Варяги дают начало военной элите. Угро-финские племена покоряются и ассимилируются.