Перезагрузка ума - [2]
Почему же у меня именно сейчас затык с пожеланиями? Ну, во-первых, чтоб все были счастливы и здоровы. А точнее? Пожелание, оно, говорят, как граната. Должно срабатывать вовремя. А не когда ты подошёл посмотреть, отчего не взорвалось.
Какие интересные люди собрались вокруг ступы! Монахи, татуированные текстами сутры. Европейцы с книжками на тибетском языке. Серьёзный белый дядька сидит в лотосе, пересыпает рис из подола на дно перевёрнутой чаши. И стряхивает обратно. Ом мани падме хум. Чтобы все были счастливы и не страдали. И чтобы у нас в подъезде починили наконец домофон. Тьфу ты! Нет, это отменяется. Уже пять кругов нарезал, и никакого толка.
Откуда-то возникает уборщица в белом халате. Единственное неблагостное существо на всю округу. Яростно машет метлой и кричит по-английски со смешным акцентом. Её темпераментная речь представляет собой мантру всех уборщиц: ходят тут всякие, цветочки носят, мусорят, а я убирай! Намылились, понимаешь, в нирвану, а я должна горбатиться в сансаре. Хрен вам вместо нирваны!
И ведь так громко кричит в святом месте, а никто не напрягается. Один монах протянул женщине двадцать рупий, так она его послала и метлой замахнулась. Монах смеётся.
Ещё европейцы. Немецкая пара, он что-то объясняет. Из понятных слов: трансцендентализм. А тот дядька с рисом, похоже, уже того – переродился. На его месте сидит бородатый монах, похожий на одного из семи самураев. Так ведь оно и правда, каждый круг – новое рождение. А я уже десять кругов прошёл.
Людей становится больше. Русская речь: люблю с похмелюги у Махабодхи поко́рить! Группа английских туристов. Весёлый джентльмен интересуется, какого размера ботинки носил Будда. Гид почтительно объясняет, что Будда ходил босиком. Англичане ржут.
Школьников привели на экскурсию. Босые шоколадные ступни шлёпают по мрамору. У девочек серебряные кольца на пальчиках ног. Интересно, каково это, быть индийской школьницей? Стоп! Как-то смахивает на пожелание. Ещё переродишься в штате Бихар! С другой стороны, всяко лучше, чем в Сибири. Декабрь на дворе, а у входа продают букетики лотосов.
Ещё один круг. Уборщица не унимается. Может, пожелать ей счастья в личной жизни? Некоторые идут против часовой стрелки. Но всем по фиг. Не водятся тут суровые бабки в чёрном, которые шугают «неправильно молящихся». Можно даже поспать под фикусом. Вон уже один йогин спёкся, похрапывает, привалившись к ограде. Расслабуха. Всю плохую карму взяли на себя федералы с автоматами, которые на двух чек-пойнтах обыскивают входящих, невзирая на лица. Божьих людей тоже шмонают за милую душу.
Двадцатый круг, лист с дерева просветления падает на плечо. Не успев умилиться, получаю оттуда же две птичьих какашки. Всюду жизнь. Идя по кругу, чувствуешь себя бусинкой в чётках Шакьямуни. Что может пожелать бусинка? Если честно – есть, пить и курить. Чтобы уличный торговец кривым ножом располовинил кокосовый орех, воткнул трубочку, и ты шёл, посасывая прохладную жидкость, от Карма-темпл до Калачакра-граунд, мимо облепленных мухами попрошаек, которые рождаются и умирают на тротуаре. Да, и сигаретку, местный вонючий Gold Flake, который на родине не стал бы курить даже по приговору народного суда.
Двадцать шестой круг. Желаю, чтобы всё! Дорогой Будда, ты лучше нас знаешь, что нам надо. Пусть так и будет! А я пошёл туда, где базар, мухи, кокосы, кашмирские шали, рикши и федеральный автозак с надписью Riot control vehicle.
Выходишь из ворот, видишь мелкую лошадь, запряжённую в фанерную повозку с надписью indian express, садишься и просишь возницу:
– Гони в сансару!
И вот мы сидим в кафе на окраине святого города Бодх-гая, на столе пиво и густой зелёный напиток бханг-ласси, от которого, как предупредил официант, может случиться внезапное ощущение счастья.
– Индия, – рассуждает Миша. – Форматирует тебя заново. Если ты сможешь уехать отсюда таким же, как был, значит, ты пуст, словно выпитый кокосовый орех на помойке жизни.
Он совершает второе кругосветное путешествие. И чем-то похож на джентльмена Филеаса Фогга, только в отличие от него никуда не спешит. Говорит, что может задержаться в понравившемся месте на месяц-другой. It depends only my inspiration.
– Ужасно хочется спросить, – говорю я. – Откуда ты берёшь деньги на свои путешествия?
Он не обижается. Похоже, к нему часто пристают с просьбой открыть тайну вольного перемещения по миру.
– В две тысячи десятом я прилетел в Нью-Йорк из Праги. С пятью долларами. Зашёл в телефонную будку и стал листать справочник, ища какую-нибудь чешскую забегаловку. И конечно нашёл. Где-то в Бруклине. Кабачок назывался «Золотой фазан». Скромное местечко в подвале, между магазином «Всё для вуду» и полицейским участком. До вечера было ещё далеко, заведение пустовало. Кельнерша налила мне кружку «фазана», и мы болтали о Праге. Потом она спросила, зачем я приехал. К родственникам? Нет, ответил я, у меня тут никого нет. Совсем никого. Туризм? Опять не угадала. Эта пятёрка – всё мое богатство. Она рассмеялась. Ты отчаянный парень! Что ты ищешь? Мне нужна работа, квартира и девушка. Желательно прямо сегодня. Кельнерша снова засмеялась и велела подождать. Я уселся в угол со своей кружкой и чешской газетой. Да, забыл сказать, что английского я тогда не знал. Через два часа приехал босс, пузатый седоусый дядька по имени Ярослав. Мы потрепались о том о сём, и он предложил мне работу: «ОК, парень! Нужен человек развозить пиво. А в двух кварталах отсюда сдаётся комната. И ещё. Видишь вон ту девушку за столиком возле двери? У неё сейчас никого нет. Действуй!»
В далекой российской деревушке, которая называется Бездорожная, «люди живут мечтательно». Дед Герой, Матрешка, Ленин, Кочерыжка, Трактор и Головастик – бездельники и хитрецы, но также и широкой души «народные» умельцы, которыми так богата земля русская. Пропащие люди, скажут одни, святые, скажут другие.
Андрей Филимонов – писатель, поэт, журналист. В 2012 году придумал и запустил по России и Европе Передвижной поэтический фестиваль «ПлясНигде». Автор нескольких поэтических сборников и романа «Головастик и святые» (шорт-лист премий «Национальный бестселлер» и «НОС»). «Рецепты сотворения мира» – это «сказка, основанная на реальном опыте», квест в лабиринте семейной истории, петляющей от Парижа до Сибири через весь ХХ век. Члены семьи – самые обычные люди: предатели и герои, эмигранты и коммунисты, жертвы репрессий и кавалеры орденов.
Андрей Филимонов – прозаик, поэт, журналист, автор романа “Рецепты сотворения мира” и сборника рассказов “Выхожу 1 ja на дорогу”, финалист премий “Большая книга”, “Национальный бестселлер” и “НОС”. Новая книга “Пляс Нигде” – магический роман-странствие, где всякая точка на карте становится поводом для увлекательного рассказа, а любая попытка автора написать текст оборачивается приключением. Герой проходит через мистические опыты в горах Алтая на “Озере горных духов” и встречает “головастиков и святых” в деревне Аскат на Чуйском тракте, танцует “горизонтальный танец” со специалисткой по шамбале в Риге, пишет “энциклопедию ветра” и перелезает на чужой балкон в Париже, спрашивает дорогу к винно-водочному ларьку у сутенёров в Гарлеме и снимает документальный фильм в домике Хэмингуэя на границе с Канадой… А разговор со случайным попутчиком на автостопе приводит к грандиозному проекту: в 1978 году американский фотограф Натан Фарб отснял в Новосибирске пять тысяч портретов и нелегально вывез плёнки в США – и спустя сорок лет герой везёт Фарба в Новосибирск, чтобы найти тех людей и заново их сфотографировать. В книгу также вошёл роман “Головастик и святые”. В книге присутствует нецензурная брань!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Что можно хотеть от женщины, которая решила выйти замуж? Да еще к середине ночи? Да еще не за тебя?Что можно хотеть от другой женщины, которая выступает на театральной сцене? Да еще когда ты сам сидишь в зрительном зале? Да еще во время спектакля?Что можно хотеть от третьей женщины, которую встретил в вечернем клубе? Ну, это понятно! А вот что можно хотеть от мужчины, встреченном в том же вечернем клубе? Вот это – непонятно совсем!А что они все могут хотеть от тебя?
История трех поколений семьи Черноусовых, уехавшей в шестидесятые годы из тверской деревни на разрекламированные советской пропагандой целинные земли. Никакого героизма и трудового энтузиазма – глава семейства Илья Черноусов всего лишь хотел сделать карьеру, что в неперспективном Нечерноземье для него представлялось невозможным. Но не прижилась семья на Целине. Лишь Илья до конца своих дней остался там, так и не поднявшись выше бригадира. А его жена, дети, и, в конце концов, даже внуки от второй жены, все вернулись на свою историческую родину.Так и не обустроив Целину, они возвращаются на родину предков, которая тоже осталась не обустроенной и не только потому, что Нечерноземье всегда финансировалось по остаточному принципу.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Евгений Полищук вошел в лонг-лист премии «Дебют» 2011 года в номинации «малая проза» за подборку рассказов «Кольцевая ссылка».
"Запах ночи" - полный вариант рассказа "Весна в Париже", построенный по схеме PiP - "Picture in Picture". Внутренняя картинка - это The Dark Side of the Moon этого Rock- story.Вкус свободы стоит недешево. Все настоящее в этой жизни стоит дорого. Только не за все можно заплатить Visa Platinum. За некоторые вещи нужно платить кусочками своей души.Выбирая одно, ты всегда отказываешься от чего-нибудь другого и уже никогда не узнаешь: может это другое оказалось бы лучше.
«Возненавидел эти скользкие, напоминающие чёрную речную гальку кнопки телефона, на которых уже не разобрать ни цифр, ни букв, ведь они стёрты частыми прикосновениями указательного пальца. Впрочем, в этом нет ничего удивительного, потому что никуда нельзя дозвониться, вот и приходится барабанить по ним до умопомрачения…».
«Её подтолкнул уход мужа. Как-то стронул с фундамента. До этого она была вполне, а после его ухода изменилась. Тяга к чистоте, конечно, присутствовала, но разумная. Например, собаку в гостях погладит и сразу руки моет. С мылом. А если собака опять на ласку напросится, она опять помоет. И так сколько угодно раз. Аккуратистка, одним словом. Это мужа и доконало. Ведь он не к другой ушёл, а просто ушёл, лишь бы от неё. Правила без исключений кого угодно с ума сведут…».
«Найда сидела в коробке из-под бананов и смотрела. Михаил не отворачивался от станка, но знал, что она смотрит, она всегда смотрела. В мастерской пахло деревом, клеем, палёным маральим рогом, растворителем и самодельной восковой свечкой, которую Михаил всегда зажигал, когда работал. За зиму он нажёвывал трёхлитровую банку воска, топил его и катал трескучие и пахучие свечки…».
«Да, похоже, застрял он надолго…Опустив стекло, Роман высунулся под моросящий дождь и вытянул шею, чтобы поглядеть, что творится впереди. То, что он увидел, совсем не обнадёживало – длинная вереница автомобилей, тоскливо посверкивая в пасмурной утренней полумгле рубиновыми огнями габаритов, тянулась до самого Садового кольца. Этакий дракон, изогнувшийся по всей длине улицы. И не сдвинешь его с места, не прогонишь…».