Перевоспитание, или Как становятся ведьмами - [17]

– Сама научила. Тебе можно, а мне нельзя?

– Да ты знаешь, кто ты такая?! И ты еще собралась меня перевоспитывать?..

– Это не я собралась! Это вы с твоим папой придумали. У меня что, был выбор?

– Значит, ты жалеешь, что я с тобой? Поехали в лес, я уговорю папу, чтобы он вернул меня назад.

И вот тут Катя испугалась. Ведьмочка сказала это так серьезно, что Катя поверила: а ведь уговорит! Такая может. И как она тогда будет… без нее?..

Она и сама не ожидала, что так бурно расплачется. Слезы полились буквально в два ручья. Хорошо, что в тот момент мамы не было дома – ушла за праздничными покупками, – а то бы наверняка перепугалась за нее до смерти.

Но и ведьмочка не ожидала подобной реакции. Тем более, Катины мысли на свое заявление она невольно подслушала. Конечно, ей тоже было хорошо с Катей, она привязалась к «сестренке» всей душой, но почему-то до конца не могла поверить, что та испытывает к ней такие же чувства. И совершенно внезапно разрыдалась и она.

Если бы каждая из них была сейчас в отдельном, своем собственном теле, девочки наверняка бы бросились друг дружке в объятия и продолжали бы рыдать дуэтом, орошая слезами одна другой плечи. А так они лишь напропалую несли обрывочную мысленную какофонию чувств:

– Ты такая!.. Да я без тебя…

– Ты лучше меня!.. Я недостойна…

– Это я недостойна! Я дура такая!..

– Зови Пашку! Всех зови!..

– Нет! Если ты не хочешь…

– Я хочу то же, что и ты…

– …что и ты…

– …и ты…

– …мы с тобой…

– Я поцелую Лешку.

И лишь в Катиной голове прозвучала эта фраза, она перестала плакать. Точнее, обе они перестали. Словно слезам кто-то перекрыл краник.

– Если проиграю, конечно, – добавила ведьмочка. Фразу про поцелуй произнесла, разумеется, она.

– Да ладно, не надо, – в последний раз всхлипнула Катя.

– Надо. Спор есть спор. Тем более, я ничем не рискую, они все равно подерутся.

– Значит, приглашаем Павла?

– Давай, звони ему. А то подарок не успеет купить.

Обе «сестренки» рассмеялись, и кто-то из них – неважно уже кто – стал звонить Наташке, чтобы узнать Пашин номер.

Потом позвонила из деревни бабушка. Долго поздравляла Катю, желала всего хорошего, самое главное – не болеть, хорошо кушать и слушаться папу с мамой. Скорее всего, бабушка все еще считала Катю маленькой девочкой, но та не стала ее разубеждать, иначе разговор продлился бы до вечера.

Потом вернулась из магазина мама и позвала Катю.

– Ты меня прости, – сказала она, – но придется тебе в магазин сбегать, я сметану забыла купить. Мне уже пора начинать готовить, так что, будь добра, прогуляйся.

На улице моросил дождь, и Кате не очень хотелось гулять. Она бы могла сослаться на то, что сегодня ее день рождения, все такое, но делать этого не стала. Во-первых, не хотелось огорчать в такой день маму – ведь это и ее праздник, а во-вторых, мама говорила, что родилась Катя в час дня, поэтому она даже никогда не поздравляла ее с утра, так что аргумент про день рождения пока не годился. В итоге именинница неслышно вздохнула, оделась и пошла за сметаной. А когда вернулась, мама огорошила ее новостью:

– Тебя тут девочка поздравлять приходила. Вот, просила передать.

Мама протянула Кате зеркало – небольшое, овальное, в красивой резной рамочке под красное дерево, с откидывающейся подставкой. Но, хоть и очень красивое, зеркало явно было не новое – рамка потемнела от времени, кое-где на ней виднелись царапины, да и само стекло было слегка потускневшим, с отслоившейся по краям амальгамой.

– Что еще за девочка? – повертела в руках зеркало Катя. – И что это за антиквариат?

– Я сама ее первый раз увидела, – пожала плечами мама. – Худая такая, высокая. По-моему, она тебя старше. Сказала, что ее зовут Капа, что вы с ней познакомились, когда ездили в музей.

– Что?.. – поперхнулась Катя, чувствуя, как лицо ее заливает краска. Но тут на нее яростно зашипела ведьмочка: – Молчи! Я все поняла! Это папа! Ка-па – Катипап… Врубаешься? – И пока Катя не ляпнула чего-нибудь, сама за нее сказала маме: – Ах да! Я вспомнила. Там еще из других школ были ребята, вот я с одной девочкой и познакомилась.

– И сразу дала ей свой адрес и пригласила на день рождения?

– Я не приглашала.

– Ну как же? Она извинилась, что остаться не может, что опять сегодня едет в Мохановку. Что, там на самом деле так интересно? Надо бы мне тоже как-нибудь собраться, съездить в этот музей.

Но тут, к счастью, на кухне что-то зашипело, и мама, ойкнув, убежала.

– Уф-ф!.. – выдохнула Катя. – Чуть не попались. Зачем твой папа этот маскарад выдумал?

– А что, ему нужно было в своем собственном облике явиться? То-то бы твоя мама обрадовалась!

– Я не понимаю, зачем он вообще сюда явился?

– Не понимаешь, да? – обиженно пробормотала «сестренка». – Ведь сегодня и мой день рождения. Ты вот хоть с мамой в такой день, а я…

– Ой, прости, – закусила губу Катя. – Я не подумала. Но почему он не подошел к нам, когда мы в магазин ходили? Наверняка ведь видел. Поздравил бы лично.

– Нельзя. Он пообещал, что я его не увижу, пока не исправлюсь. А уж если папа что пообещал…

– Ясно. Мой папа такой же. Он всегда говорит, что обещать что-то кому-то можно лишь тогда, когда ты твердо уверен, что сумеешь это выполнить. Иначе грош твоим словам цена, а значит, и тебе самому. И что если уж дал кому-то слово, то разбейся, но выполни.