Перевороты. Как США свергают неугодные режимы - [3]

Большинство операций по смене власти своих кратковременных целей достигли. Например, до того, как ЦРУ свергло правительство Гватемалы в 1954 году, компания «United Fruit» не могла действовать там, как ей угодно; после переворота она получила такую возможность. Однако с точки зрения истории очевидно, что многие подобные кампании на самом деле ослабляли безопасность США. Американцы повергали в хаос целые регионы, создавали очаги нестабильности, которые позже, спустя годы, порождали никому и не снившиеся угрозы.

Хотя история себя не повторяет, она обожает алгоритмы и симметричные схемы. Достаточно поставить рядом все примеры переворотов под руководством Америки, и становится ясным, почему США свергают режимы в других странах и какие последствия таким образом на себя навлекают. Из этого можно извлечь ценные уроки на будущее.

Эра империализма

Переполох во дворце: Гавайи

На Гонолулу опустилась темнота. Двое элегантно одетых заговорщиков постучали в едва ли не самые величественные двери в городе. Человек, к которому пришли эти двое, был ключом к революции. За массивными дверями скрывался не воин и не полководец, не финансист, не политик и даже не торговец оружием. А Джон Ливитт Стивенс, представитель Госдепартамента США на Гавайях. Этой ночью он примкнул к дерзкому плану свергнуть гавайскую королеву и присоединить ее страну к Штатам.

Стивенс и господа, посетившие его вечером четырнадцатого января 1893 года, всецело осознавали серьезность своей затеи, однако понятия не имели, какую длинную тень они отбросят на историю. Они станут первыми американцами, запланировавшими и осуществившими переворот в чужой стране. Той ночью они не просто обозначили ее судьбу. Они положили начало бурному столетию переворотов, революций и вторжений при поддержке США.

Гавайи оказались посреди грандиозного столкновения между древними традициями и современностью. Неумолимо растущая сахарная индустрия разрушала этническую культуру. Несколько дюжин американских и европейских семей успешно держали под контролем и экономику, и правительство. Местные монархи стали в их руках просто марионетками.

Для элиты отлаженная система работала идеально, а вот местные жители на своей же земле превратились в мелкие сошки. Среди желавших восстановить справедливость была и королева Лилиуокалани. В тот январский день она собрала совет и сделала поразительное объявление. Королева намеревалась провозгласить новую конституцию, согласно которой право голоса будут иметь только гавайцы. Высокий имущественный ценз отменят, и неместная элита резко лишится власти.

Все четверо министров пришли в ужас. Они предупреждали королеву, что обосновавшиеся на Гавайях американцы никогда не допустят такой конституции. Но Лилиуокалани настаивала, что имеет на это полное право. Спор продолжился на повышенных тонах, и двое министров, извинившись, выскользнули из дворца. Джон Колберн, министр внутренних дел, помчался в центр города, чтобы предупредить своего давнего друга Лоррина Тёрстона, адвоката и заговорщика против короны.

«Лоррин, – начал Джон, – во дворце ужасный переполох».

Тёрстон и другие хауле, как гавайцы называли белокожих соседей, уже давно ждали повода ударить по монархии. Теперь он появился. На их стороне был Стивенс, а за ним стояла вся мощь США. Момент настал.

Все было готово к новому витку истории. Никогда еще не случалось такого, чтобы американский дипломат помог свергнуть власть в стране, к которой был официально приставлен. Рассказ о том, что подвигло Стивенса на этот поступок, и более масштабный – как США подмяли под себя Гавайи – полны мотивов, которые всплывут снова и снова: устраивать перевороты войдет у американцев в привычку.

Почти все пять миллионов лет, с тех самых пор, как острова вышли из пучины Тихого океана, судьбу Гавайев определяла их отдаленность. Считается, что первые обитатели, возможно полинезийцы с островов южнее, поселились там примерно во времена Иисуса Христа. Многие столетия гавайцы почти ни с кем не контактировали: никто не мог преодолеть океана, окружавшего эти земли, на которых процветали тысячи уникальных растений и животных. Такого разнообразия не встретишь больше нигде.

Люди, населявшие Гавайи, создали особую общину, что связала их хитросплетенной паутиной обязанностей, ритуалов и благоговения перед природой. Может, Гавайи и не назовешь тропическим Эдемом, но именно там многие поколения людей сохраняли гармоничную культуру, которая делала их сильными и физически, и духовно. Некий историк описывает ее как «крайне успешную» и «не столь жестокую, как большинство современных ей культур по всему миру, даже включая Европу; точно так же она и не столь безжалостна, как уклад многих цивилизованных общин в наши дни».

Все изменилось слишком внезапно. На рассвете восемнадцатого января 1778 года у побережья острова Кауаи развернулось зрелище, которое ошеломило гавайцев не меньше, чем теперь бы они изумились, завидев космический корабль. На горизонте возникли… два плывущих острова. Люди пришли в возбуждение, кто от волнения, кто от страха. Многие побросали работу и помчались по ущелью Уэймеа к берегу.