Переворот - [22]
В течение всего времени, пока по Северной Африке и Ближнему Востоку неслось цунами «цветных революций» «арабской весны» и внимание мировой общественности было приковано к трагедии Ливии и Сирии, в России не переставали спорить, куда повернет волна «цветных революций», когда будет сметен последний бастион – режим Башара Асада. То, что новые технологии реализации «цветных революций», основанные на «управляемом хаосе», пройдя обкатку на арабском Востоке, этим самым Востоком не ограничатся, было для всех более или менее очевидно. Возник вопрос: для какой же страны готовится «очередная мясорубка»? Для Ирана, где в 2009 г. почти достигла своей цели так называемая зеленая революция?
В качестве следующих целей «цветных революций» назывались государства Центральной Азии, где предыдущая модель «цветных революций» не смогла обеспечить стабильность марионеточных режимов, пришедших на волне «цветной революции» к власти; вспоминали про Белоруссию, которая своей партизанщиной давно уже является сильным раздражителем для всего Запада, чем-то напоминая режим Каддафи; кое-кто упоминал Китай. Но волна «цветных революций» не продолжила «форматировать» мусульманский Восток, а неожиданно проявилась на Украине – непосредственно у границ России. Отсюда следует очевидный вывод: цель новой волны «цветных революций» – не Украина и не режим Януковича, а Россия, ее суверенитет, территориальная целостность.
России, опираясь на украинский опыт, необходимо готовиться к тому, что она станет следующей в перечне мишеней англосаксонских «цветных революций», обкатанных как в условиях традиционных обществ восточного типа, так и в условиях сверхцентрализованного государства, построенного по принципу вертикали власти и не имеющего подушки безопасности в виде гражданского общества. Стране необходима государственная концепция по противодействию «цветным революциям» (причем как России, так и в целом всему пространству СНГ), подкрепленная дорожной картой ее реализации. Наивно надеяться, что и на этот раз волна «цветных революций» обойдет Россию стороной, – в политике чудес и исключений не бывает. Просто американцы долго искали подходы к России, основываясь на опыте пробной «цветной революции» – так называемой «революции белых ленточек», и, наконец, такой подход нашли. Украина – это не что иное, как последняя генеральная репетиция такой революции, обкатка ее на стране со сходным менталитетом, культурой и цивилизационной идентичностью.
Ситуация, аналогичная украинской, развивается сегодня в Венесуэле. Здесь разворачивается протестное движение, имеющее все признаки классической «цветной революции». Это может означать, что США, реализовав сценарий «цветной революции» на Украине, занялись другим союзником России – Венесуэлой. Более того, можно с уверенностью утверждать, что на этот раз США ударили волной «цветных революций» не по отдельно взятой стране (Украине, например) или региону, а развернули наступление сразу по нескольким стратегическим направлениям, избрав в качестве целей Украину, Киргизию и Казахстан, Венесуэлу – те страны, которые являются (Украина – до февраля 2014 г.) стратегическими союзниками России.
«Цветная революция» в Венесуэле возможна, более того, она неизбежна. Дело в том, что авторитет и популярность Венесуэлы в латиноамериканском мире исключают грубое военное вмешательство со стороны США, как это было в Гренаде и Панаме. Поэтому в своем желании уничтожить завоевания Боливарианской революции и подорвать стремление народа Венесуэлы к свободе США будут использовать «мягкую силу», «мягкие» технологии государственных переворотов, замаскированные под стихийные политические процессы и народные революции, – так, как это было ими организовано в Тунисе, Ливии, Сирии. Особенно показателен пример Ливии, в которой «цветная революция» переросла в гражданскую войну, а последняя – в интервенцию со стороны Франции и Великобритании, к которым затем пришли на помощь и сами США. Безусловно, Венесуэла – не Ливия, и здесь американцы будут применять особый сценарий, в основе которого все равно будет лежать базовая схема, общая для всех «цветных революций». Скорее всего, в Венесуэле будет применена схема, повторяющая вооруженный мятеж 2013–2014 гг. на Украине, начавшийся с Евромайдана.
Первый признак начала «цветной революции» – те протестные движения и демонстрации, которые сегодня происходят в крупнейших городах Венесуэлы. Обратите внимание на то, что протестные демонстрации происходят одновременно, – следовательно, они уже сами по себе не могут рассматриваться как стихийные, поскольку речь идет о высокой степени синхронизации действий.
Второй признак – характер освещения этих протестов западными СМИ: присутствуют элементы информационной войны. Есть и другие признаки, точно указывающие на неслучайность и внешнюю управляемость этих протестов.
Если это «цветная революция», то поддержка оппозиционных групп извне – обязательное условие ее успешности. Организация масштабных протестов, даже выглядящих как стихийные, стоит очень дорого. Ни одна из сил внутри страны, сочувствующая мятежникам, не располагает такими финансовыми средствами. Как правило, каналы поступления финансов в страну для организации «цветной революции» довольно легко выявляются финансовой разведкой.
Годы Первой мировой войны стали временем глобальных перемен: изменились не только политический и социальный уклад многих стран, но и общественное сознание, восприятие исторического времени, характерные для XIX века. Война в значительной мере стала кульминацией кризиса, вызванного столкновением традиционной культуры и нарождающейся культуры модерна. В своей фундаментальной монографии историк В. Аксенов показывает, как этот кризис проявился на уровне массовых настроений в России. Автор анализирует патриотические идеи, массовые акции, визуальные образы, религиозную и политическую символику, крестьянский дискурс, письменную городскую культуру, фобии, слухи и связанные с ними эмоции.
В монографии осуществлен анализ роли и значения современной медиасреды в воспроизводстве и трансляции мифов о прошлом. Впервые комплексно исследованы основополагающие практики конструирования социальных мифов в современных масс-медиа и исследованы особенности и механизмы их воздействия на общественное сознание, масштаб их вляиния на коммеморативное пространство. Проведен контент-анализ содержания нарративов медиасреды на предмет функционирования в ней мифов различного смыслового наполнения. Выявлены философские основания конструктивного потенциала мифов о прошлом и оценены возможности их использования в политической сфере.
Водка — один из неофициальных символов России, напиток, без которого нас невозможно представить и еще сложнее понять. А еще это многомиллиардный и невероятно рентабельный бизнес. Где деньги — там кровь, власть, головокружительные взлеты и падения и, конечно же, тишина. Эта книга нарушает молчание вокруг сверхприбыльных активов и знакомых каждому торговых марок. Журналист Денис Пузырев проследил социальную, экономическую и политическую историю водки после распада СССР. Почему самая известная в мире водка — «Столичная» — уже не русская? Что стало с Владимиром Довганем? Как связаны Владислав Сурков, первый Майдан и «Путинка»? Удалось ли перекрыть поставки контрафактной водки при Путине? Как его ближайший друг подмял под себя рынок? Сколько людей полегло в битвах за спиртзаводы? «Новейшая история России в 14 бутылках водки» открывает глаза на события последних тридцати лет с неожиданной и будоражащей перспективы.
Книга о том, как всё — от живого существа до государства — приспосабливается к действительности и как эту действительность меняет. Автор показывает это на собственном примере, рассказывая об ощущениях россиянина в Болгарии. Книга получила премию на конкурсе Международного союза писателей имени Святых Кирилла и Мефодия «Славянское слово — 2017». Автор награжден медалью имени патриарха болгарской литературы Ивана Вазова.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?
Память о преступлениях, в которых виноваты не внешние силы, а твое собственное государство, вовсе не случайно принято именовать «трудным прошлым». Признавать собственную ответственность, не перекладывая ее на внешних или внутренних врагов, время и обстоятельства, — невероятно трудно и психологически, и политически, и юридически. Только на первый взгляд кажется, что примеров такого добровольного переосмысления много, а Россия — единственная в своем роде страна, которая никак не может справиться со своим прошлым.