Переводчик - [36]

— Гм… Да, понимаю, — сказал Синворет.

Чувствовал он себя неважно. Было уже слишком поздно, и дело слишком осложнилось, чтобы пытаться что-то объяснить.

Впрочем, он не был наивен, и ему пришло в голову, что Пар-Хаворлем блефует, хотя его история, подкрепленная доказательствами, выглядела вполне убедительно. Но если он молча примет ложь, то тем самым отдаст себя в руки Губернатора, а если сделает что-то, Губернатор может позаботиться, чтобы двуногий умер, а имена были названы. В далекой Партассе все выглядело бы очень неприглядно, и Синворет умер бы с запятнанной репутацией.

Впрочем, эти мысли недолго занимали его. Демонстрация, устроенная в больнице Пар-Хаворлемом и Терекоми, была идеальна.

— Я был несправедливым относительно Пар-Хаворлема, — сказал себе Подписывающий, пока они ехали через город. В глубине его подсознания росло чувство вины за свое отношение к землянам, и подавить его можно было, лишь признав их не заслуживающими жалости. Именно так действовала психика поработителей.

С этой минуты его ориентация изменилась, и он все более становился жертвой Пар-Хаворлема.

Они добрались до охотничьих территорий в Северном Районе Кумбенд. Территории эти принадлежали влиятельному семейству Пар-Джант, дальним родственникам Пар-Хаворлема. Гостей приняли щедро, относительно к Подписывающему заботливо и вежливо. За день они застрелили более трехсот диких африззиан.

Поздним вечером, возвращаясь в Город, Синворет был очень доволен и пошел спать рано, забыв о Тоулере.

Однако Пар-Хаворлем не забыл о назначенной встрече. Ознакомившись с событиями дня, он позвонил Главному Переводчику.

Тоулер пришел бледный, но не побежденный.

— У меня нет никаких сведений о мисс Фоллодон. Она исчезла бесследно. Лучше бы вам спросить о ней своего Маршала Терекоми — может, он держит ее в одной из своих камер.

Гребень Терекоми свернулся в виток.

— Думай, прежде чем говорить, двуногий, — сказал Маршал.

— Значит, ты не можешь или не хочешь нам помочь, — констатировал Пар-Хаворлем.

Он повернулся к охраннику.

— Приведите пленника.

Задняя дверь открылась, нул внес какого-то человека, привязанного к столбу, и поставил его так, что тот, хочешь — не хочешь, держался на ногах. Сквозь стекло шлема Тоулер разглядел испуганное лицо мясника, и сердце его забилось, как безумное.

— Ты знаешь, кто это, — сказал Терекоми Тоулеру. — Видели, как вчера он шел с тобой к твоей квартире.

— Это мой коллега, — сказал Тоулер.

— И, несомненно, хороший коллега. Поговори с ним на своем языке, спроси о Фоллодон.

Тоулер повернулся к мяснику, его душила злость.

— Я втянул тебя в это по своей глупости. Что мне говорить теперь? Что делать? Уж лучше бы мне быть на твоем месте.

— Не повезло… Это не ваша вина, — с трудом ответил мясник. — Эти чудовища убили меня, наверное, отбили желудок. Вы же не знаете их способов допроса!

— Ты сказал им все?

— Чего ради? Вы чисты… — Он помолчал, вздохнул и начал снова с видимым усилием: — Я повторил им сплетни, будто Элизабет Фоллодон ускользнула из Города. Глупец! Водители и все прочие наверняка уже мертвы из-за моего длинного языка.

— Из Города!? Ты хочешь сказать, она собиралась связаться с…

— Да, с вашим приятелем. По крайней мере, она в безопасности.

— Хватит! — вмешался Терекоми, втиснувшись между мясником и Тоулером. — Нечего болтать. Что он сказал о Фоллодон, Тоулер?

Тоулер заколебался.

— Что она сбежала от вас. Слава Богу, она жива и свободна.

Пар-Хаворлем ударил рукой по столу.

— А ты ничего об этом не знал? Ты продолжаешь утверждать, что не имеешь с этим ничего общего?

— Нет, нет, клянусь!

— Довольно. — Губернатор внезапно успокоился, а потом повернулся к нулу в мундире, который держал столб с мясником.

— Охранник, разбить ему шлем, — приказал он.

— Нет! — крикнул Тоулер.

Он прыгнул вперед, но Терекоми схватил его.

— Говори правду, если хочешь спасти жизнь коллеги, — сказал он. — Ты знал о Фоллодон. Она должна была передать Риварсу сообщение от тебя, разве нет?

— Нет! Нет! — кричал Тоулер так громко, что не слышал, как лопнул шлем мясника. Только кашель человека заставил его умолкнуть, прерывистый кашель, который начинался, смолкал и начинался снова, пока не стих навсегда в густом воздухе Партассы.

Пар-Хаворлем, с интересом следивший за движениями умирающего мужчины, заговорил первым:

— Тоулер, теперь я верю, что ты не виноват, как мне казалось. Это меня радует, потому что мало землян так хорошо знают наш прекрасный и сложный язык. Однако ты некоторым образом связан с виновниками, и если ты не воин, то просто глупец. Поэтому с завтрашнего дня ты лишаешься должности Главного Переводчика и присоединяешься к обычным переводчикам. Ты больше не будешь разговаривать с Синворетом, твое место займет Питер Ларденинг. А сейчас иди и пришли ко мне его.

Тоулер вышел на подгибающихся ногах. Ужас и шок заставили его дрожать всем телом, стоны мясника все еще звучали в его ушах. Единственным утешением было то, что Элизабет удалось бежать, а ее уход подтверждал ее любовь к нему. Она ушла, прежде чем прислали ступню старьянина — очевидно, сама хотела принести доказательство от Риварса.

Тоулер обещал себе одно: как только этот кризис кончится и до того, как Хав загонит их всех в несокрушимые границы настоящего Города, он выберется отсюда и найдет ее. Она так нужна ему!