Переведи меня через Майдан... - [14]

Луговой допил чай, поморщился:

— Наверняка, из дешёвой упаковки с оптового рынка. Жульё! А из страны, молодой человек, я уеду только тогда, когда посчитаю необходимым. У меня есть обязательства перед некоторыми людьми, которые я просто обязан выполнить. Так что, вам придётся меня потерпеть. Ну, а по поводу вашего предложения… Завтра вечером жду вас, и вашего шефа в своём номере. Приходите, всё обсудим более детально. Поговорим, так сказать, открыто. И без записывающих устройств: одно из моих условий. А то в вашей стране слишком увлекаются подобными игрушками. Кстати, вы обещали рассчитаться.

* * *

— Мы ведём репортаж с митинга кандидата в президенты Украины от партии коммунистов Егора Кузьмичёва. Он является одним из двадцати восьми претендентов на пост главы государства. В прошлых выборах Егор Фёдорович набрал семь процентов голосов от общего количества, заняв четвёртое место. Как последние выборы обернутся для кандидата от КПУ трудно предположить, а потому, предоставим слово самому кандидату…

Егор Фёдорович, активно размахивая руками, пытался втолковать немногочисленной толпе свои идеи:

— …Козаченко критикует власть. Он присвоил себе статус оппозиционера. Но разве он оппозиционер, если девять лет Андрей Николаевич находился у государственной кормушки? Вспомните, кто был Головой национального банка Украины, когда вас ограбили введением гривни? Кто сидел в кресле премьер-министра, когда цена на бензин подскочила на сто процентов, и без всякого объяснения для народа? Он, получавший награды из рук президента — диктатора, и целуя его в щёчку, теперь заявляет, будто находится в оппозиции к власти. Да пан Козаченко даже понятия не имеет, что такое настоящая оппозиция. Наша, коммунистическая партия всегда находилась в оппозиции. И даже тогда, когда у власти находился первый президент — номенклатурщик от КПСС, который продал с потрохами и партию, и весь народ Украины. И когда в президентском кресле вольготно устроился Даниил Леонидович…

— Вы бы вышли замуж за радикала? — пробормотал себе под нос Самойлов. — Ради кала? Вы что, смеётесь?

— Миш. — оператор привлёк внимание Михаила. — Посмотри, «часовщики» приехали.

Журналист повернулся всем телом в указанную сторону:

— Да, похоже, дело пахнет керосином, как говаривал мой дед. Володя, Кузьмичёва давай пока на второй план, и срочно займись этими ребятками.

Камера медленно обвела объективом толпу. Кузьмичёв много народа, в отличии от Козаченко, никогда не собирал. Но несколько сотен человек на митингах в его поддержку присутствовали постоянно.

«Часовщиками» Володя прозвал студентов из недавно образовавшейся организации «Час», о которой Самойлов тоже собирался сделать материал. Появились они в марте. Неожиданно. В одночасье. Со своими офисами в Киеве, личной типографией, атрибутикой. На чьи деньги существуют — молчали, но официально заявляли о своей непричастности к какому-либо политическому течению. Мягко говоря, «мутка».

— Мы были против, — продолжал выкрикивать Кузьмичёв в микрофон. — когда Козаченко, будучи премьер-министром, подписывал меморандум с Международным валютным фондом, чем поставил нас, фактически, на колени перед Западом. И пусть он покается за то, сколько беды принёс для страны за время своего правления, в качестве премьер-министра. Он, как цирковой артист, жонглирует цифрами, а за ними забывает, как его правительство постановлением за номером 14 сократило помощь многодетным семьям. Что стало настоящим геноцидом против нашего народа.

Володя сделал «картинку» крупнее.

— Миш, они приближаются.

— Вижу. Всех снял?

— Да.

— Отлично. Теперь снова переведи камеру на Кузьмичёва.

— А вы послушайте, — голос Егора Фёдоровича пытался проникнуть в сердца присутствующих, — как Козаченко говорит. «Моя нация. Мой народ». И, при этом, забывая, как, будучи премьер-министром Украины, реабилитировал ОУН-УПА, профашистскую организацию, которую поддерживал Гитлер. Такой себе народный новый национальный фюрер. Только при гитлеризме всё было окрашено в коричневый цвет, а теперь в ядовито — лимоновый. Но вы увидите, как желтизна быстро потемнеет. Потому, как сгниёт! И наша задача: не допустить…

Что не допустить, Самойлов не расслышал. «Часовщики», пробравшиеся прямо к трибуне, дружно зааплодировали, засвистели, принялись выкрикивать: «Ганьба!». Двое молодых людей быстро достали из курток «ревелки», приспособления, для выражения чувств футбольных фанатов. Митинг в одночасье превратился в какофонию звуков.

Володю толкнули в спину, извинились, но, при этом, видеокамера, от удара по ней рукой одного из молодых людей, случайно выпала из рук. Подбежавший юноша хотел, было, помочь оператору, но снова неудачно, в результате чего оптика раскололась.

— Ты чего, мужик, это же больших денег стоит. — Володя вырвал сломанную камеру из рук неудачного спасателя, осмотрел её и выматерился. — Всё, отснялись.

— Поехали. — Михаил направился к машине. Володя обогнал его, открыл дверцу, но когда Самойлов приготовился сесть, чья-то рука придержала его за локоть:

— Приношу извинения за поведение моих друзей. — незнакомый молодой человек смотрел в его глаза довольно искренне, — Если не возражаете, мы вам вернём деньгами. Или заменим аналогичной аппаратурой. Согласны?