Перестройка как преступление - [54]

Провокаторы добились своего, против одного из патриотов было возбуждено уголовное дело, а у средств еврейской печати появился повод бить в набат об антисемитизме в СССР. Рассказывают, что за эту провокацию «апрелевцы» получили от ЦРУ целый чемодан денег. На суд против Смирнова-Осташвили «апрелевцы» выдвинули трех обвинителей — Ю. Н. Афанасьева (родственника Л. Д. Троцкого), Ю. Д. Черниченко, А. М. Макарова («голубого адвоката»). Чтобы засудить русского патриота, иудейские круги выделили большие деньги. На суде выяснилось что если бы «Апрель» правильно подготовил собрание, «случившегося инцидента можно было избежать». На суде также выяснилось, что еврейские литераторы обзывали приглашенных членов «Памяти» «русскими свиньями», фашистами и «детьми Шарикова». Однако ангажированный суд во главе с председателем Муратовым осудил патриота на два года тюрьмы. Приговор был заранее предрешен, потому что незадолго до его оглашения с Муратовым разговаривал сотрудник члена Политбюро Яковлева, настаивавший на вынесении сурового приговора, который «послужит уроком всем членам “Памяти”».

«Апрель» стал центром разных гнусных провокаций против русских патриотов. Еврейские литераторы сочиняют доносы на русских писателей, требуют посадить в тюрьму В. Белова, Ю. Бондарева, В. Распутина. «Апрелевец» Шмелев, еврейский зять Н. Хрущева, заявил о необходимости создания Чека для расправы с «противниками перестройки» и русским фашистским движением. «Апрелевец» Коротич по инициативе А. Н. Яковлева пытается создать Всемирную организацию по борьбе с русским фашизмом. В декабре 1990-го Коротич и другие «апрелевцы» проводят в Москве конференцию, посвященную «борьбе с ненавистью», на которую собирают три сотни еврейских экстремистов из СССР, США и Израиля. Ни один из уважающих себя еврейских писателей не приехал на это скандальное мероприятие, закончившееся дракой членов инициативного совета, не поделивших между собой денег, выделенных зарубежными спонсорами.

«Апрель» стал одной из самых позорных страниц еврейского движения в СССР. Презрение к его членам со стороны русских писателей было всеобщим. За редким исключением это были «нерукопожатные» личности», или, как о них правильно высказался старейший русский писатель Олег Волков, — «мерзавцы, каких мало». Не проходило и недели, чтобы с кем-нибудь из «апрелевцев» в ресторане Центрального дома литераторов не случалась скандальная история, связанная с получением пощечины за непорядочность. По этой причине многие «апрелевцы», и прежде всего Евтушенко, Черниченко, Вознесенский, стали обходить ЦДЛ стороной.

В 1990 году на процессе Смирнова-Осташвили «Апрель» выдвинул из своих рядов, кроме упомянутых уже Афанасьева, Черниченко и Макарова, еще трех подобных «литераторов» — Н. Иванову, А. Курчаткина, Вад. Соколова, построивших свои обвинительные речи на лжи и ненависти к русскому народу.

8 сентября 1990-го недалеко от своего дома был убит священник еврейского происхождения о. Александр Мень. Хотя по всем признакам убийство было совершено с целью ограбления (был украден портфель с крупной суммой денег), многие из наших считали, что убийство совершили хасиды, уже давно угрожавшие Меню за его переход в христианство. Однако вряд ли хасиды были правы, ибо имя Меня было символом разрушительных сил в Православии. С захватом власти космополитами и иудейскими экстремистами эти силы перешли в наступление. Они пытаются «обновить» Православие, придав ему католические и протестантские черты. При поддержке партийных идеологов в Церкви укрепляются обновленческое и экуменистическое течения, пытающиеся воспользоваться перестройкой, чтобы навязать Православию «еретическую реформу»: русификацию церковной службы (отказ от церковнославянского языка), введение нового календаря и сближение с неправославными конфессиями. Возникает своего рода союз воинствующих обновленцев и экуменистов, состоявший в основном из крещеных евреев, наиболее активными членами которого стали священники Александр Борисов, Александр Мень, Виталий Боровой, Георгий кочетков, Глеб Якунин, Иоанн Свиридов.

Членами этого союза русское православное возрождение и национальное движение воспринимались как катастрофа, а любой отвергавший экуменизм оценивался как фашист. как заявлял активист экуменизма и обновленчества Александр Мень: «Произошло соединение русского фашизма с русским клерикализмом и ностальгией церковной (это говорит священник?! — О. П.). Это, конечно, позор для нас, для верующих, потому что общество ожидало найти в нас какую-то поддержку, а поддержка получается для фашистов... Куда ни сунешься, с кем ни поговоришь: этот — монархист, этот — антисемит, этот — антиэкуменист и так далее».

Я присутствовал на некоторых выступлениях Меня, Якунина и Борисова. Они вызывали глубокое возмущение своей иудейской ориентацией. Причем выступления эти звучали, в частности, в таких крупных аудиториях, как Колонный зал Дома союзов и Центральный дом литератора. Особенно возмущал именно Мень; говорил он тоном человека, изрекающего непререкаемые истины. Он не стеснялся заявлять о своей особой «ответственности и призвании, которые возлагает на меня принадлежность к Израилю». Мень открыто заявлял, что «русская православная дореволюционная литература не всегда понятна нынешним читателям» и что «не следует страдать ностальгией прошлого». Вместо «устаревшей» православной литературы нужно создавать новую на современном языке. Вместо традиционных слов Православия Мень предлагает собственную трактовку христианского вероучения, модернизируя его в протестантском и католическом духе. В книге Меня «Сын Человеческий» Бог — некое универсальное, одинаковое для всех конфессий существо, вроде Универсального Архитектора Вселенной у масонов. Мень объявляет шовинистами всех противников экуменистического движения, уравнивающего чистоту Православия с отпавшими от истинной веры другими христианскими конфессиями. Экуменистический реформатор настаивал на отмене почитания некоторых русских святых, канонизацию которых он считал следствием «средневекового антисемитизма».