Перестройка как преступление - [45]

Поездки по стране летом 1989 года показали мне, в насколько глубокую пропасть опускается страна. Нижегородская область, Татария, Башкирия, Урал по уровню жизни возвращались в эпоху послевоенной разрухи. Пустые прилавки магазинов, разгул спекуляции, множество праздношатающихся типов. Власти, мечтавшие о наживе, фактически уже не думали о порядке и законе. Преступность захлестнула города, во всех областях, в которых мы побывали, появились организованные банды, десятки сексуальных маньяков терроризировали население. В Екатеринбурге мне рассказывали ужасные истории о зверствах местных уголовных авторитетов Овчины и Трифона. Оба подонка разбогатели на торговле паленой водкой и сколотили большие банды, промышляющие грабежами квартир и угоном автомобилей. В эти банды собиралось много активной молодежи, утверждавшей свое «я» насилием и убийствами. Молодой человек, с которым я случайно познакомился в местном кафе, вероятно принадлежавший к одной из этих банд, хвастался оружием перед своими сверстниками — мол, «получил его от самого Овчины», угощал вином малолетку, смотревшую на него очарованными глазами.

Это были первые плоды «демократического» воспитания. Незадолго до этой встречи я видел по телевизору выступление Галины Старовойтовой. Обращаясь к молодежи, она говорила, что в «криминальном секторе действуют наиболее сметливые и предприимчивые. Именно они могут быть образцом “нового демократического человека”»³³. Остановившись ненадолго в Казани, мы стали свидетелями войны, которую вела милиция с 68 молодежными бандами. По ночам в городе слышались автоматные очереди, истошные женские крики. В гостиничном ресторане под разухабистую музыку веселились и дрались парни в одинаковых куртках, то ли пьяные, то ли обкуренные наркотиками.

В Ижевске под присмотром местных уголовных авторитетов и купленных чинов в милиции и КГБ процветала торговля разнообразным оружием, что было невозможным еще пять лет назад. Бандиты со всего СССР приезжали к стенам оружейных предприятий, договаривались с рабочими. Оружие стоило дорого. За шесть пистолетов Макарова давали «Жигули». За три-четыре пулемета «утес» можно было сторговать две машины.

Мир преступных лидеров, находившийся еще в начале 80-х в глубоком подполье, в конце этого десятилетия вылез наружу. Рядом с ослабевшей советской властью укреплялась криминальная власть, ставившая под свой контроль все прибыльные точки: магазины, рестораны, клубы и дискотеки. Раскручивали уголовников «демократы» — прорабы «перестройки», руководители Межрегиональной депутатской группы.

На собраниях «демократов» постоянно ставились вопросы о привлечении деятелей криминальной среды в качестве союзников в борьбе за власть и как «ценный материал» для создания слоя «энергичных предпринимателей», «людей дела». Осенью 1989 года подобные призывы я сам слышал из уст А. Сахарова и Г. Попова, Н. Шмелева. Последний, в частности, заявлял: «“крестных отцов” надо легализировать. Если будут нормальные деньги, если им не страшно будет открыть свой магазин или свою фирму, если им дадут государственные гарантии, они будут работать на реформу. Я же многих такого типа людей знаю. Да, они уголовники, но они мечтают быть порядочными людьми. Дайте им возможность быть ими. скажем, он хочет “мерседес”, хочет лебедей на дачу — дайте ему лебедей и “мерседес”».

Решив сделать криминал союзником в борьбе за власть, «демократы» не очень-то полагались на простого русского преступника, а, подобно большевикам в 1917 году, сделали упор прежде всего на нерусский, пришлый элемент. кто из них там так решил, неизвестно, но «ценный материал» создавался ими в конце 80-х в Москве из числа чеченских бандитов, возглавляемых Хозой Сулейменовым, Султаном Даудовым, Лечи Лысым, Хожой Нухаевым, Шамилем Басаевым, ставших впоследствии «борцами» за «независимую Ичкерию». Бандиты эти отличались особой жестокостью. Вели себя подобно диким животным в стае, но становились патологическими трусами, когда оставались один на один с серьезными противниками. свои преступления они совершали толпами, а когда что-то не получалось, бросались в бегство. Многие из них готовы были целовать сапоги сержанта милиции, как поступил, рассказывают, например, Шамиль Басаев, когда речь зашла о спасении собственной шкуры. В конце 80-х в Москве собралось более 300 чеченских бандитов, взявших под контроль торговлю автомобилями, автосервисы, валютные магазины «Березка», торговлю наркотиками и проституцию.

Из этого контингента «демократические лидеры» набирают себе охрану и помощников. Именно они привлекаются для поддержания порядка на митингах и сопровождают многих деятелей Межрегиональной депутатской группы: Попова, Мурашова, Собчака и т.п.

В таких условиях в России начинается подготовка к выборам в республиканские и местные советы депутатов. Хочется напомнить, что после отмены монополии КПСС на власть эти советы стали главным органом управления в стране.

Задолго до начала выборов «демократы» начинают уделять много времени предвыборной кампании, рассматривая ее как удобный момент захвата власти. На совещаниях и митингах «демократов» несутся призывы «прорабов перестройки» создавать избирательные организации и выдвигать своих кандидатов, ибо это «наш шанс к власти» (Собчак). Незаметно для широкой общественности многие десятки руководителей «демократического» движения получают приглашения западных «гуманитарных» институтов приехать на конференции и коллоквиумы, посвященные «свободным выборам». На самом деле это были своеобразные курсы и инструктаж, как вести предвыборную борьбу. Через этот инструктаж, так или иначе, прошли все известные мне «демократы» — от Афанасьева, Попова и Собчака до Бурбулиса, Мурашова, Явлинского и других подобных им типов. Организаторами этих инструктажей были ЦРУ и близкие к нему английские, германские и французские спецслужбы. как сообщил мне позже очень осведомленный информатор, «выборы в РСФСР были совместной акцией нескольких западных разведок, которые всеми силами помогали внутрироссийской оппозиции, оберегая ее лидеров, предоставляя подготовленных инструкторов, технические средства и деньги».