Перешагни бездну - [14]

Люси знала цену себе и своему обаянию. Ей совсем не надо думать о средствах к жизни. Для своих лет она выглядит прелестно, а ее покровитель... Но — тсс! Нечего   трепать   имя   того,   кто обеспечил ее и дает ей возможность жить почти в роскоши.

Нельзя, чтобы и маленькая тень коснулась их отношений. Она мило улыбнулась своему покровителю, когда он, к своему удивлению, обнаружил ее здесь, на дипломатическом приеме во дворце на Больших Бульварах. Она лишь позволила придать своей улыбке оттенок недоумения и тем самым сказать: «Милый друг, я и самане понимаю, почему я здесь».

Однако он даже не подошел к ней, и она с неудовольствием подумала, что предстоит объяснение у себя дома, если можно на­жать своим домом уютный особняк на улице Капуцинов, который он купил для нее.

Люси и сама удивлялась, получив великолепный пригласительный билет, на котором значилось: улица Капуцинов, 29, мадемуа­зель Люси д'Арвье ла Гар. И адрес узнали, и почти забытую фамилию раскопали. Просто удивительно! А поскольку у нее с ба­роном существовал неписаный договор, что она бывает где угодно и с кем угодно, за исключением дней, когда ей надлежит ждать его, то она даже не позвонила ему. А теперь предстоит неприятное объяснение. Но — о ля-ля! — она ни в чем не виновата.

Разговоры на приеме шли серьезные, даже слишком серьез­ные:

«…совещание у Пуанкаре...» (Раймонд Пуанкаре — премьер-министр! О! Ее обещали познакомить с ним. Он якобы интересо­вался мадемуазель Люси, но, бог мой, он, должно быть, совсем уже старик. Их так и не познакомили.)

«...господин Бриан уверяет: антисоветский блок окончательно сплочен. Силен как никогда...» (Аристид Бриан — министр иностранных дел. Ого! О каких персонах болтают здесь запросто!)

«...Пуанкаре сказал: «Пора! Пора! Поход на Москву в буду­щем году начнет Румыния через Бессарабию. За ней ударят Поль­ша и лимитрофы. Стотысячная армия Врангеля через Румынию вторгнется на Украину. Британский флот войдет в Черное море и в Финский залив...».

Кто это говорит? Брюнет с глазами барана. Симпатичный. Рус­ский, из эмигрантов? Их полно в Париже. Нет, у русских голубые глаза, а этот или еврей или левантинец.

И долго они будут о серьезном? Скука. Хоть бы кто подошел.

Позевывая в ладошку, Люси поискала глазами его. Он стоял к ней как-то боком, отчужденно. Упорно не хотел ее замечать. Сейчас он внимательно слушал седовласого человека с воен­ной выправкой, с бородкой «буланже».

—  Немедля!    Сегодня    же! — требовал     седовласый.— Дайте полмиллиона штыков. Да в придачу высадим у Новороссийска ка­заков Краснова. И за полтора месяца с большевиками управимся, вчерне,  так  сказать.  Выколачивание  уцелевших  комиссаров  зай­мет немного времени, так сказать. Быстрота! Натиск!

—  «Берусь раз и навсегда искоренить большевизм!» — так ска­зал генерал Фош. Ему можно верить.

Визгливый дискант комментировал:

—   Крестовыйпоход во имя гуманности и цивилизации!

Это  Рябушинский. Его  голос она  узнала   бы  где  угодно. В свое время российский  банкир,  падкий  на  женщин, делал  ей откровенные авансы, грубо, нагло, бесцеременно пытался купить быстрогазую, полную обаяния парижанку. Но... она отказала ему.

Мелькнула мысль: не вздумал ли Рябушинский, послав ей при­гласительный билет на высокий прием, принудить ее сменить гнев на милость. Но почему тогда он почти не обращает на нее внимания  иограничивается довольно-таки двусмысленным  подмигиванием?

Она старательно вслушивалась в разговор, затеянный Рябушинским. Говорили о нападении на Советскую Россию, говорили так легко и небрежно, будто речь шла о пикнике, скажем, в Венсенский лес.

— Истребление    коммунистов — нравственный подвиг.  Подвиг во имя  будущего человечества! — пискляво возглашал  Рябушин­ский.— Вы, военные люди, крестоносцы двадцатого века! Мы, де­ловые люди, вас, военных, обеспечиваем. Всем! Чтобы солдатики не нуждались ни в чем — ни в пушках, ни в красивых мундирах, ни  в шоколаде «Эйнем»,  ни,  хэ-хэ,  в девочках...  Денег  мы вам даем,   мы — Детердинг,   сэр   Захаров,   Нобель,   Рокфеллер,   Рот­шильд, Ага Хан. Да и банковские   счета   эмира   бухарского тоже сгодятся.— Тут мадемуазель Люси поймала его взгляд с хитрин­кой. Ого! Вот он куда клонит! — Да-с! Не пожалеем злата! Гос­пода, нет в мире предприятия более рентабельного, чем эти, с позволения сказать, крестовые походы. Израсходуем на крест и мо­литвы  миллиардик — получим  пять-шесть миллиардов!  Россия — это нефть, золото, пшеница! Пятьсот процентов годовых!

Миллиарды приятно кружили белокурую головку Люси. О! Это уже интересно! А упоминание об эмире воскресило в памяти прият­ные картины. Алимхан дарил ей  золото. Он умел ценить ласки и тянулся к ней, предпочитая ее всему многочисленному гарему. Божественное ощущение, когда кончики пальцев осязают холодок червонцев.

Она невольно вздрогнула, потому что заговорил барон Робер — её толстячок:

—  Крестовый   поход — отлично!   Мы  уже   начали   его.   «Банк де Франс» предъявит завтра иск на советское золото, депонированное в США.

—  Походы походами, а вы в чужой карман не лезьте,— говорил мешковато одетый старик с выдубленным лицом, поглядывая  на Люси.