Пересекая границу. Психологическое изображение пути знания Карлоса Кастанеды - [29]

При набивании трубки все пространство (представленное жертвоприношениями силам шести направлений) и все вещи (представленные частицами табака) сужаются до масштабов единственной точки (чашеобразной части трубки или «сердца» трубки), так что трубка вмещает или, в действительности, является, вселенной, универсумом. Но поскольку трубка — вселенная, она также и человек, и тогда тот, кто набивает трубку должен отождествляться со вселенной, устанавливая при этом не только центр универсума, но и свой собственный центр; он, поэтому, «расширяет» эти шесть направлений пространства, фактически пребывающие внутри него самого. И таким «расширением» человек утрачивает свою частичность, фрагментарность и становится целым или святым: он разрушает иллюзию отделенности, обособленности. [89]

Трубка устанавливает мир между противоположными частями — между эго и бессознательным, собой и своими врагами, небом и землей, духом и материей, разумом и телом.

В своем Западном наследии мы утратили подобные ритуалы для установления отношений с бессознательным, с объективной землей и ее обитателями. Когда-то «слово» служило нам мостом к тем тайнам, которые объединяют нас. Эта связь между словом и трубкой прояснилась для меня несколько лет назад. В 1976 году я должен был лететь в Вашингтон по личному делу, и в конце последнего дня моего пребывания там, когда делать уже было нечего, что-то потянуло меня пойти на Капитолий. Там, под куполом, мои глаза натолкнулись на четыре эмблемы, выгравированные в камне над арочными сводами, символы наших отношений с индейцами. Одна в особенности поразила меня: поселенец держит свиток и читает написанное на нем «ДОГОВОР», в то время как индеец протягивает трубку. Я увидел, что трубка и печатное слово являются эквивалентами; оба они оказываются священными предметами.

В то время как для индейцев связь с духом осуществляется с помощью трубки (принцип эроса), такая же связь поддерживается для нас словом (принцип логоса). В отличие от индейцев у нас, однако, отсутствует живой ритуал, который освящал бы наши слова. Наши слова больше не переносят нас в священное время и не воссоединяют нас больше с нашим собственным центром или с центром всего сотворенного, как это делала трубка у индейцев. Юнг обсуждает эту проблему в "Нераскрытой самости":

Слишком мало внимания уделяется тому факту, что по причине нашего всеобщего безверия и атеизма, отличительного знака христианской эпохи, его высочайшим достижением стал врожденный порок нашего века: верховенство слова, Логоса, который выдвинут в качестве центральной фигуры нашей христианской веры. Слово стало буквально нашим богом и остается таковым, даже если мы знаем о христианстве лишь понаслышке. Слова типа «Общество» и «Государство» оказываются столь конкретными, что они почти персонифицированы…

Кажется, никто не замечает, что такое поклонение слову, которое было необходимым на определенной фазе умственного развития человека, имеет и свою зловещую теневую сторону. Это тот момент, когда слово, как результат своего векового развития и образования, получает универсальную всеобщую законность и разрывает свою первоначальную связь с Божественной Персоной. Появляется персонифицированная Церковь, персонифицированное Государство; вера в слово становится доверчивостью, легковерием, а само слово — бесчеловечным лозунгом, готовым на любой обман. С легковерием появляются пропаганда и реклама, чтобы дурачить граждан политическими спекуляциями и компромиссами, а сама ложь достигает масштабов, никогда не виданных прежде в человеческой истории.

Таким образом, слово, первоначально возвещавшее единство всех людей и их союз с фигурой одного Великого Человека, стало в наши дни источником подозрения и недоверия всех против всех. [90]

Возможно, нам посчастливится увидеть то время, когда дух коренного Американца, как и эрос, объединит землю и исцелит наши раны. Тогда, возможно, и появится какой-то символ, могущественный и божественный, как некогда было слово.

Каталина

Озадачивающий эпизод борьбы Карлоса с колдуньей по имени Каталина в книге "Учение дона Хуана" тематически и психологически связан с его борьбой с "Чертовой Травкой".[91] Тот факт, что Каталина упоминается и в последующих книгах, указывает на то, что Карлос все еще «зациклен» на комплексе силы, который она представляет.

В один из своих приездов Карлос узнал, что дон Хуан вывихнул ногу. Индеец объяснил, что несчастный случай не был случайностью. Его подстроила колдунья по имени Каталина, приходившая его убить. Карлос спросил, использует ли дон Хуан свои колдовские приемы, чтобы защититься от нее. Сам вопрос выдал интерес Карлоса к силе и магии. В свой следующий визит Карлос нашел дона Хуана крайне озабоченным: Каталина снова появилась в доме, на этот раз в форме черного дрозда. Дон Хуан объяснил, что проснулся как раз во время, когда уже нужно было бороться за свою жизнь. Поэтому, сказал он, Карлос является его козырной картой в этом сражении. Карлос может спасти его от смерти, поскольку его появление приводит Каталину в крайнее удивление. Из сочувствия к дону Хуану Карлос соглашается взять на себя роль "достойного противника". В последующих эпизодах он имел несколько пугающих и странных встреч с Каталиной, вызвавших у него страх за свою жизнь. В конце книги "Учение дона Хуана" Карлос рассказал о последней "битве силы" с Каталиной. Успех сопутствовал ему, но Карлос почувствовал, что сами переживания Чертовой Травки, Маленького Дымка и Каталины оказались столь беспокоящими, что решил завершить свое ученичество.