Переплетения судеб - [6]

Мак сидел в комнате неподалеку от входа в побитом молью кресле, закинув ноги на самодельный столик, сооруженный из покрытой плесенью деревяшки и двух небольших бетонных блоков. Распахнутую дверь подпирал кирпич. Изо рта у Мака торчала сигарета. Это был невысокий мужчина с торсом-бочкой и лицом с жабьими чертами. Глаза были широко расставлены, губы – пересохли и потрескались. И казалось, изо рта вот-вот вырвется юркий язычок, чтобы схватить пролетающую мимо муху.

Мак прикусил мясистую губу, и сигарета дрогнула.

– Ты по делу пришел, сынок? – спросил он у Эша, скользнув взглядом по футболке Чандры.

– Слышал, вы платите за девушек, – ответил Эш, изо всех сил стараясь говорить ровно и невозмутимо, хотя внутри него тут же вскипела ярость.

Чандра опустила глаза в пол, встревоженно приподняв плечи. Дышала она судорожно и жалобно, и Эш невольно почувствовал прилив гордости. Он прекрасно знал, до чего ей страшно, но в этот миг она безупречно проигрывала свою роль. Чем-то она ему очень напоминала героиню из сериала о Диком Западе, который Чандра смотрела на прошлой неделе. Вот почему он попросил помощи именно у нее. Из Зоры актриса была никакая.

Мак откинулся на спинку кресла и скользнул по девушке оценивающим взглядом.

– Да тут и смотреть-то особо не на что, – произнес он наконец.

Эшу пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы в ту же секунду не выбить сигарету из зубов хозяина борделя.

Он заметил, как по лицу Чандры пробежала тень неподдельной обиды, и толкнул ее локтем. Она тут же опомнилась и сделала вид, будто вот-вот расплачется: зажала ладонью рот, взглянула на Мака полными слез глазами.

Мак покачнулся, и кресло, прежде стоявшее лишь на двух ножках, опустилось на все четыре.

– Впрочем, вкусы – это дело такое. Некоторым моим клиентам по нраву такие вот «странненькие». Могу за нее предложить… – он ненадолго замолк и принялся ковыряться в зубах ногтем большого пальца. А когда закончил, то, пожав плечами, уточнил: – Полтинник. По рукам?

Эш натужно сглотнул, толком и не расслышав цену. Он собирался с силами, чтобы произнести то, ради чего сюда и пришел.

– А обмен вы рассматриваете? – спросил он, и все у него внутри будто оборвалось. Как-никак люди – не товар, и никто не вправе ими торговать и обмениваться. А он пришел именно за этим.

Мак подозрительно сощурился. Эш почувствовал, как тут же напряглись мышцы у него в плечах. Неужели хозяин борделя узнал его? До «мегаземлетрясения» его лицо то и дело мелькало в новостях. Впрочем, он сильно изменился с тех пор: волосы заметно отросли, а на щеках появилась щетина: после исчезновения Дороти он ни разу не брился.

И все же в городе могли еще найтись люди, помнящие лицо молодого пилота, привезенного из прошлого безумным профессором. Хотя Эш был уверен, что Мак не из их числа. Он мало походил на человека, регулярно смотрящего новости.

Мак пристально на него посмотрел.

– Ты ведь не из завсегдатаев моего борделя, а? – спросил он.

Казалось, он силится вспомнить, где же видел Эша.

– Нет, сэр, – с растущим напряжением ответил Эш. – Но я временами захаживаю в «Ржавый гвоздь».

Так назывался бар в самом конце Аврорского шоссе – излюбленное место отдыха Мака. Тот кивнул – это объяснение его, по всей видимости, вполне удовлетворило.

Эш облегченно выдохнул.

– Слышал, у вас недавно новая девочка появилась. Брюнетка. Говорят, красотка, каких поискать, – сказал он. А следом в голове пронеслось: «А еще я слышал, что недавно она укусила парня, пожелавшего к ней прикоснуться». Но об этом он решил не упоминать.

Именно эта история с укусом и привлекла его внимание. Несколько дней назад, когда Эш сидел в одном дешевом и грязном баре на отшибе города, его сосед по столику засучил рукав и продемонстрировал два полукруглых вспухших следа, красневших у него на локтевом сгибе.

– Это от зубов, – пояснил он, поймав вопросительный взгляд Эша. – Новая шлюшка Мерфи – сущая дьяволица, право слово.

«Дороти!» – мелькнуло у него в мыслях. Он легко мог представить, как она вонзает зубы в любого, кто осмелится тронуть ее без разрешения.

«Пострадавший» рассказал Эшу, что эта «шлюшка» появилась с месяц назад в одном из самых злачных районов города – потерянная, одинокая, но чертовски хорошенькая. Своего настоящего имени она никому не называла, но Мак окрестил ее Хоуп, что значит «надежда». «С ума сойти, до чего иронично, – со смешком подметил собеседник Эша. – Какие вообще можно питать надежды в ее положении?»

Эш щедро угощал собеседника выпивкой и соленым арахисом, выведывая подробности.

А потом выволок его на улицу, за бар, и от души поколотил.

Чтобы неповадно было.

Мак осклабился в кривой усмешке, обнажив гниющие зубы.

– О да, есть у нас такая. Вот только стоит она куда больше полтинника, – проговорил он и, задумчиво помолчав, добавил: – Ладно, я готов уступить ее за сотню – но исключительно из щедрости к новому клиенту, ты это учти.

Эш это предвидел. Он нырнул рукой под куртку и замер на мгновенье, нащупав тонкий конверт.

В конверте лежали все его сбережения – порядка семидесяти пяти долларов. Пять грязных, захватанных бумажек. Ничтожных и невесомых.