Переплавка - [45]

— Красиво.

Нуэр Позену до Флоренции, конечно, было далеко, чего уж тут скрывать.

А потом на экране возникла Соборная площадь, огромный величавый храм, и рядом с ним высокая, устремленная к небу башня, облицованная разноцветным мрамором: белым, зелёным и розовым.

— Красотища… — прошептал потрясенный Серёжка.

— Да, это он, тот самый собор, — произнес Стригалёв. — А что за башня рядом?

— Колокольня, — ответил Паоло. — Её строительство начинал Джотто.

— Джотто? Тот самый знаменитый художник? — переспросил врач.

— Да, тот самый, — подтвердил подросток.

— Надо же, он был ещё и архитектор…

— Признанный архитектор. Его пригласили продолжить строительство собора после смерти ди Камбио. Но он тоже вскоре умер, успев сделать очень немногое. Но вот еще и строительство колокольни начал.

Хотя, конечно, для Средневековья это неудивительно.

Выяснилось, что друзья-приятели не отказали себе в удовольствии запечалиться на Соборной площади. И у подножия колокольни, и перед самим Санта-Мария дель фьёре и ещё возле невысокого многогранного строения, стоявшего напротив входа в собор и оформленного в той же манере, что и они.

— А это что такое? — полюбопытствовал Стригалёв, с интересом разглядывая украшенные металлическими платинами с чеканными панно большие двухстворчатые двери здания.

— Баптистерий, — пояснил Паоло.

Врач понимающе кивнул. Серёжка издал недоуменное восклицание.

— Крещальня, — дополнил объяснение Валерка. — Там маленьких детей крестили.

— А… — было видно, что после такого объяснения мальчишка сразу утратил к объекту всякий интерес.

Запись закончилась.

— Мы потом на колокольню полезли, — сообщил Валерка. — Хотите посмотреть на Флоренцию с высоты птичьего полёта.

— Хотелось бы, — признался Стригалёв. — Только скажу сразу: вы меня уже убедили. Конечно, всё это можно скомпоновать, но… Не кажется мне эта запись подделкой. Верю я ей. Как не странно это звучит, но получается, что вы действительно пришельцы. Как это правильно сказать? Из параллельного мира, да?

— Наверное, можно и так сказать, — согласился Паоло. — Конечно, Вселенная у нас одна и та же, но пространства действительно можно называть параллельными. По старшим измерениям.

— С этим мы определились. А теперь рассказывайте, чем я вам могу помочь?

— Помогите нам вернуться назад. В свой мир, — бесхитростно попросил Никита.

— Как? — растерялся Стригалёв. — Как я вам в этом помогу? Я же врач, а не физик. Честно сказать, я мало что в этом понимаю. Почему вы обратились именно ко мне?

— Но вы же ученый, — произнес Никита с такой интонацией, словно это всё объясняло.

— Во-первых, мы решили, что вас нам будет легче всего убедить в том, что мы говорим правду, а не разыгрываем, — Паоло, как всегда, пустился в обстоятельное изложение сути вопроса.

— Легче всего вам было убедить вашего друга, — улыбнулся врач.

Серёжка тоже улыбнулся, шаркнул по полу подошвами ботинок и немного порозовел кончиками ушей.

— Если бы Серёжка мог нам помочь, мы бы никого другого не спрашивали, — уверенно заявил Никита.

— Командира отряда, с которым мы пришли в Беловодск, нам бы убедить точно было бы сложно, — констатировал Валерка.

— А кстати, расскажите, как вы сюда попали? И в Беловодск и вообще в наш мир, — попросил Стригалёв.

— Ну, вообще-то это получилось случайно, — осторожно начал Валерка. — Мы были в лаборатории научно-исследовательского института, в которой проводился эксперимент над релятивистскими суперструнами.

— Над чем, над чем? — заинтересовался Серёжка.

— Я тебе потом расскажу, — пообещал Никита. Он уже давно уяснил, что познания друга в физике микромира простираются не дальше смутного качественного представления о резерфордовской планетарной модели атома.

— Эксперимент уже закончился, нам просто лабораторию показывали, — продолжал Валерка. — Но неожиданно что-то сработало, и мы оказались вот тут, на Сипе.

— Невероятно, — оценил Стригалёв.

— Совершенно невероятно, — подтвердил Паоло. — Но тем не менее это произошло.

— А дальше что было?

— А дальше мы сразу вот Серёжку увидели.

— А я-то переживал, как это вы так незаметно появились, — признался пионер. — Я ведь наблюдал за лесом, был уверен, что поблизости никого нет. А тут вы… Получилось, что я плохой разведчик…

— Да хороший ты разведчик, — подмигнул Никита. — Это мы неправильно появились. Р-раз — и мы есть.

Серёжку такое заявление успокоило, и Валерка продолжил рассказ о том, как они добрались до Беловодска. Под конец подросток высказал своё мнение и о Мурманцеве:

— Он нам каким-то странным показался. Вроде и нормальный парень, вроде и нет. Как-то уж слишком он любит из себя главного строить, чтобы все вокруг него бегали. Словно родился для того чтобы командовать. А знаний у него, похоже, маловато. Во всяком случае, по астрономии и информатике.

— Валер, да ты чего, — чуть не поперхнулся Серёжка. — У Игоря знаний мало?! Да он же… Он же Селенжинский Лицей закончил!

Валерка вспомнил, что во время путешествия по лесу Серёжка об этом уже говорил. Но тогда подросток особого внимания этим славам не предал. Ну, лицей и лицей. Бывает. В Валеркиной России лицеями назывались школы, ориентированные на глубокое гуманитарное образование. Некоторые из них считались очень престижными, но это не означало, что каждый, кто его закончил — Александр Сергеевич Пушкин. Не говоря уж о том, что Сергей Есенин или Николай Рубцов стали великими поэтами и без всяких лицеев.