Переписка С.Д. Довлатова с И.П. Смирновым - [8]
Обнимаю. Твой Игорь
26. 7. 82.
1. Георгий Ахиллович Левинтон (род. в 1948) — ленинградский филолог, приятель И. С.
2. Лариса Георгиевна Степанова (1941—2009) — филолог-итальянист, первая жена И. С.
3. По свидетельству самого К. А., случай был единствеиный.
4. Брак между Светланой Ивановной Лепилиной и К. М. Азадовским официально был зарегистрирован 25 декабря 1981 ЗАГСом г. Сусуман Магаданской области, куда добралась из Ленинграда Светлана и где находился в «Учреждении АВ-261/5» Константин Азадовский.
5. Михаил Борисович Мейлах (род. в 1945) — ленинградский филолог, знакомый И. С. и С. Д., 29 июня 1983 арестован, 25 апреля 1984 по статье 70 УК РСФСР осужден на 7 лет строгого режима и 3 года ссылки. Освобожден в 1987.
6. Александр Львович Осповат (род. в 1948) — московский историк, филолог.
7. См. письмо 9, примеч. 2.
8. Николай Павлович Утехин (1940—2010) — критик, публицист, с 1980 до конца 1980-х заведующий редакцией художественной литературы «Лениздата».
9. Михаил Самуилович Беломлинский (1934—2020) — ленинградский художник-иллюстратор и карикатурист, в 1989 эмигрировал в США, приятель И. С. и С. Д.
10. Название и место публикации статьи установить не удалось.
***
11. Сергей Довлатов — Игорю Смирнову
5 авг. <1982>
Дорогой Игорь! Спасибо за письмо и газетную вырезку. Я ее дам в какую-нибудь русскую газету, чтобы перевели.
Все, что ты пишешь о Ленинграде, крайне грустно. Костю и Сеньку очень жалко. К этому добавляется моя собственная информация, и тоже — безрадостная: Грубин[1] и еще двое моих приятелей и собутыльников работают сторожами, а брат[2] все время пьет, что отсюда кажется неблагоразумным. Мы составили у нотариуса доверенность на моего брата, который, возможно, будучи гангстером, сумеет получить деньги, завещанные матери. Сейчас доверенность следует по инстанциям — ее подписывают разные чины вплоть до мистера Шульца[3].
Книжку Валерия Попова я раздобыл — почерпнуть из нее нечего, хотя она симпатичная и смешная (не очень). Однако — ничего близкого к химерам буржуазных служб. Я для них сочинил какую-то антисоветскую чепуху и успокоился.[4]
Мне не верится, что Арьев соорудит сборник. Он лентяй, хоть и не трус, и знает дело.
У нас все по-прежнему. Мы с Леной работаем дома, что при нью-йоркском бандитизме и огромных расстояниях — ценное преимущество. Младенец Коля очень симпатичный и — тьфу, тьфу, тьфу — толстый и здоровый.
У меня выходят две книжки — по-русски и по-английски. Я тебе их пришлю.
Видимся мы с очень ограниченным числом знакомых, все живут либо далеко, либо просто в других городах и странах. Я утешаю себя мыслью, что в 40 лет мужчина должен жить не в обществе, а в семье. Тем более, что, когда я перестал быть алкоголиком, выяснилось, что я человек необщительный, вялый и сонный. Все-таки в пьянстве заложен какой-то впечатляющий динамизм. Как-то странно вспоминать, что целые недели проходили исключительно в поисках денег и спиртного.
На этом я заканчиваю. Привет Ренате. Надеюсь, когда-нибудь увидимся и вопреки всему — посмеемся.
Твой С. Д.
1. Валерий Алексеевич Грубин (1941—1997) — филолог, с университетских времен ближайший приятель С. Д.
2. Борис Аркадьевич Довлатов (1938—1990) — театровед, двоюродный брат С. Д., не раз упоминающийся в его произведениях и письмах.
3. Джордж Прэтт Шульц (Shultz; 1920—2021) — американский политический деятель, в 1982—1989 государственный секретарь США.
4. См. письмо 9, примеч. 2.
***
12. Игорь Смирнов — Сергею Довлатову
Сережа, дорогой,
Рад, что у тебя выходят сразу две книги. Может быть, удастся организовать (через Сахно) рецензию на русскую (все в той же газете «Suddeutsche Zeitung»). Я был в Иерусалиме. При отлете туда услышал какой-то шум за окнами Duty Free Shop — оказалось, что это палестинцы взорвали бомбу (шестеро раненых). В Иерусалиме было спокойнее, чем в Мюнхене, хотя там как раз шла война. Там мне было бы совсем хорошо, если бы все мои тамошние приятели-слависты не переругались между собой. Постоянно приходилось ломать себе голову над тем, как бы кого не обидеть. Живут там бедно и, как правило, мечтают хотя бы на год переехать в Америку. Говорят обычно о войне и об армии (из одного такого разговора выяснилось, что в израильской армии есть два батальона черкесов — первые ласточки русской эмиграции в Палестину, которые перебрались туда еще при Шамиле). Крестный путь, как обнаружилось, не слишком долог. Гефсиманский сад — не на горе, а почти под горой. Кедрона вообще нет — высох. А Иордан (который можно перепрыгнуть) собираются заселить нильскими крокодилами, которых разводят на Голанских высотах (все — чистая правда). Мне, странным образом, понравился Тель-Авив — грязноватый, облупившийся, но все же напоминающий Европу.
Затем мы отдыхали (с Ренатой) 2 недели в Констанце (не пропадать же снимаемой мною там квартире). Кроме того, нельзя было ехать далеко из-за того, что Рената беременна. Бог даст, в декабре мы сравняемся по числу детей мужского пола (нетерпеливые врачи уже установили, что должен быть мальчик).
Приветы семейству.
Рената кланяется
Обнимаю,
Твой Игорь
30. 08. 82.
***
13. Сергей Довлатов — Игорю Смирнову
Сергей Довлатов — один из наиболее популярных и читаемых русских писателей конца XX — начала XXI века. Его повести, рассказы и записные книжки переведены на множество языков, экранизированы, изучаются в школе и вузах. «Заповедник», «Зона», «Иностранка», «Наши», «Чемодан» — эти и другие удивительно смешные и пронзительно печальные довлатовские вещи давно стали классикой. «Отморозил пальцы ног и уши головы», «выпил накануне — ощущение, как будто проглотил заячью шапку с ушами», «алкоголизм излечим — пьянство — нет» — шутки Довлатова запоминаешь сразу и на всю жизнь, а книги перечитываешь десятки раз.
Сергей Довлатов — один из наиболее популярных и читаемых русских писателей конца XX — начала XXI века. Его повести, рассказы и записные книжки переве дены на множество языков, экранизированы, изучаются в школе и вузах. «Заповедник», «Зона», «Иностранка», «Наши», «Чемодан» — эти и другие удивительно смешные и пронзительно печальные довлатовские вещи давно стали классикой. «Отморозил пальцы ног и уши головы», «выпил накануне — ощущение, как будто проглотил заячью шапку с ушами», «алкоголизм излечим — пьянство — нет» — шутки Довлатова запоминаешь сразу и на всю жизнь, а книги перечитываешь десятки раз.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Двенадцать глав «Наших» создавались Довлатовым в начале 1980-х годов как самостоятельные рассказы. Герои — реальные люди, отсюда и один из вариантов названия будущей книги — «Семейный альбом», в которой звучит «негромкая музыка здравого смысла» (И. Бродский), помогающая нам сохранять достоинство в самых невероятных жизненных ситуациях.
Сергей Довлатов родился в эвакуации и умер в эмиграции. Как писатель он сложился в Ленинграде, но успех к нему пришел в Америке, где он жил с 1979 года. Его художественная мысль при видимой парадоксальности, обоснованной жизненным опытом, проста и благородна: рассказать, как странно живут люди — то печально смеясь, то смешно печалясь. В его книгах нет праведников, потому что нет в них и злодеев. Писатель знает: и рай, и ад — внутри нас самих. Верил Довлатов в одно — в «улыбку разума». Эта достойная, сдержанная позиция принесла Сергею Довлатову в конце второго тысячелетия повсеместную известность.
Сергей Довлатов — один из самых популярных и читаемых русских писателей конца XX — начала XXI века. Его повести, рассказы, записные книжки переведены на множество языков, экранизированы, изучаются в школе и вузах. Удивительно смешная и одновременно пронзительно-печальная проза Довлатова давно стала классикой и роднит писателя с такими мастерами трагикомической прозы, как А. Чехов, Тэффи, А. Аверченко, М. Зощенко. Настоящее издание включает в себя ранние и поздние произведения, рассказы разных лет, сентиментальный детектив и тексты из задуманных, но так и не осуществленных книг.
"Великий человек, яркая личность, Божий дар Беларуси" - так Михаила Николаевича Пташука называли еще при жизни наши современники и с любовью отмечали его уникальный вклад в развитие отечественного, российского и мирового кинематографа. Вклад, требующий пристального внимания и изучения. "И плач, и слёзы..." - автобиографическая повесть художника.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Тюрьма в Гуантанамо — самое охраняемое место на Земле. Это лагерь для лиц, обвиняемых властями США в различных тяжких преступлениях, в частности в терроризме, ведении войны на стороне противника. Тюрьма в Гуантанамо отличается от обычной тюрьмы особыми условиями содержания. Все заключенные находятся в одиночных камерах, а самих заключенных — не более 50 человек. Тюрьму охраняют 2000 военных. В прошлом тюрьма в Гуантанамо была настоящей лабораторией пыток; в ней применялись пытки музыкой, холодом, водой и лишением сна.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Не каждый московский дом имеет столь увлекательную биографию, как знаменитые Сандуновские бани, или в просторечии Сандуны. На первый взгляд кажется несовместимым соединение такого прозаического сооружения с упоминанием о высоком искусстве. Однако именно выдающаяся русская певица Елизавета Семеновна Сандунова «с голосом чистым, как хрусталь, и звонким, как золото» и ее муж Сила Николаевич, который «почитался первым комиком на русских сценах», с начала XIX в. были их владельцами. Бани, переменив ряд хозяев, удержали первоначальное название Сандуновских.
В книге «Русский фактор» рассматриваются варианты переформатирования политико-экономической и военной систем современного мира, возможного развития Российской Федерации, постсоветского пространства и ЕАЭС в ближайшем и отдаленном будущем; говорится о значении общественно-политических и экономических процессов; предлагаются пути решения вопросов дальнейшего развития «Русского мира». Автор развивает острые, порой провокационные идеи, приводит мнения, высказывания известных политиков, писателей, ученых, общественных деятелей, основанные на достоверных, порой неоднозначных фактах, незнакомых или малоизвестных широкому российскому читателю. «Русский фактор» будет интересен читателям в России, так как помогает понять суть процессов, происходящих на ее юго-западных границах и в мире в силу того, что отражает видение ситуации из Москвы.