Переписка 1815-1825 - [2]

На страшной высоте Парнаса,

Защитник вкуса, грозный Boт!

Тебе, мой дядя, в новый год

Веселья прежнего желанье

И слабый сердца перевод

В стихах и прозою посланье.

В письме Вашем Вы называли меня братом, но я не осмелился назвать Вас этим именем, слишком для меня лестным.

Я не совсем еще рассудок потерял,

От рифм бахических шатаясь на Пегасе.

Я знаю сам себя, хоть рад, хотя не рад,

Нет, нет, вы мне совсем не брат,

Вы дядя мой и на Парнасе.

Итак, любезнейший из всех дядей-поэтов здешнего мира, можно ли мне надеяться, что Вы простите девятимесячную беременность пера ленивейшего из поэтов-племянников?

Да, каюсь я, конечно, перед вами

Совсем неправ пустынник-рифмоплет;

Он в лености сравнится лишь с богами,

Он виноват и прозой и стихами,

Но старое забудьте в новый год.

Кажется, что судьбою определены мне только два рода писем обещательные и извинительные; первые вначале годовой переписки, а последние при последнем ее издыхании. К тому же приметил я, что и вся она состоит из двух посланий, — это мне кажется непростительным.

Но вы, которые умели

Простыми песнями свирели

Красавиц наших воспевать,

И с гневной Музой Ювенала

Глухого варварства начала

Сатирой грозной осмеять,

И мучить бледного Шишкова

Священным Феба языком

И лоб угрюмый Шаховского

Клеймить единственным стихом!

О вы! которые умели

Любить, обедать и писать,

Скажите искренно, ужели

Вы не умеете прощать?

28 декабря 1816-го года

P. S. Напоминаю себя моим незабвенным. Не имею более времени писать; но — надобно ли еще обещать? Простите, вы все, которых любит мое сердце и которые любите еще меня.

Шапель Андреевич конечно

Меня забыл давным давно,

Но я люблю его сердечно

За то, что любит он беспечно

И петь и пить свое вино,

И над всемирными глупцами

Своими резвыми стихами

Смеяться — право, пресмешно.

ПЕРЕПИСКА 1817

5. И. В. Малиновский, С. С. Есаков, В. Д. Вольховский, А. Д. Илличевский, И. И. Пущин, А. А. Дельвиг, А. С. Пушкин и неизвестный лицеист — С. С. Фролову. 4 апреля 1817 г. Царское Село.

4 апреля 1817 года.

Чувствую, что виноват перед вами, почтенный Степан Степанович обещался быть секретарем для отправления писем к вам, а до сих пор еще ни слова не сказал путного. Да и теперь будет тоже. — Экзамен не за горами — а до сих [пор] были все в Петербурге на празднике; я не забыл, что зывали вы меня за мои частые пословицы Саншо-Пансо [брат ты], что ж худого-то: понабрался их, а они и пригодятся — мал золотник да дорог — также заключите и о письме с почтением пребывающего к вам

Ивана Малиновского.

Посмотрим, кто из нас: вы ли почтеннейший, Степан Степанович, приедете в Царское или я прискачу к вам в Лонку. Желаю впрочем, чтоб вы первый посетили нас и увидели исполнение желания вашего. Каковы ваши труды? Под надзором доброго хозяина думаю я вся Лонка расцвела; — как весело! — Будьте здоровы и не забудьте вашего

Есакова.

Вспомните и обо мне, почтеннейший Степан Степанович! Нам же всё напоминает вас; мы встретили и провели праздники, но — без вас, и теперь опять по прежнему начинаем бродить по саду, но вас уже нет: возвратитесь скорее. Царское село не хуже Лонки, и здесь вы будете между русскими, между теми, которые знают вас и любят столько, сколько любить можно добрейшего наставника. Позвольте уверить вас в чувствах глубокого почтения и преданности вашего покорнейшего слуги

Владимира Вольховского.

Не забывайте его, не забывайте нас.

С брата по строчке, выдет целое письмо. С каким удовольствием приписываю я к другим и моих два слова — Христос воскресе! Степан Степанович! почтеннейший начальник! С праздниками поздравляем вас.

Алексей Илличевский.

Позвольте и мне написать вам несколько слов, почтеннейший Степан Степанович! Извините, что до сих пор сего не сделал; но право времени ни минуты не имел свободной. Праздники провел я в Петербурге — и теперь опять в кругу милых моих товарищей, но всё не то: вас не нахожу — Козырь вскрылся — нырнул в лонку — а нас военных покинул. Худо, Степан Степанович, но уж так и быть всё прощу вам, если только вы не забудете любящего и почитающего вас друга.

Иван Пущин.

Маслов много, много вам кланяется.

И я, любезнейший Степан Степанович, свидетельствую вам почтение, христосуюсь с вами и очень желаю вас опять увидеть. Остаюсь всегда желающим [7] вам здоровья и счастия.

Б.[арон] Дельвиг.

Почтеннейший Степан Степанович,

Извините, ежели старинный приятель пишет вам только две строчки с половиной — в будущую почту напишет он две страницы 1/2.

Егоза Пушкин.

— Finis coronat opus — Biscup. [8]

6. П. А. Вяземскому и В. Л. Пушкину. [9] 1 сентября 1817 г. Петербург.

Любезный князь,

Если увидите вы Ломоносова, то напомните ему письмо, которое должен был он мне вручить и которое потерял он у Луи, между тем как я скучал в псковском моем уединеньи. Я очень недавно приехал в Петербург и желал бы как можно скорее его оставить для Москвы, то есть для Вяземского; не знаю сбудется ли мое желание; покаместь с нетерпением ожидаю твоих новых стихов и прошу у тебя твоего благословения.

1. Sept.[10] 1817.

Адрес: Их высокопреосвященствам [11] Василью Львовичу Вот и Петру Андреевичу Асмодею.

В Москве.

ПЕРЕПИСКА 1818

7. А. Е. Измайлов — Пушкину. 26 июля 1818 г. Петербург.