Переоцененные события истории - [6]

Для греков Марафон стал успехом, в первую очередь, психологическим. Недаром Геродот подчеркивал, что «до сих пор даже одно имя мидян приводило в страх эллинов». И действительно, до 490 г. до н. э. в Греции господствовал миф об ужасных и непобедимых варварах. Марафон покончил с этим мифом. «Победа, – пишет Хаммонд, – разожгла в Афинах желание бороться, словно гигантский пожар, а Спарте показала условия, при которых греческая пехота способна побеждать персов. Вселила также в иные греческие государства волю к сопротивлению». Пока же Афины были спасены, а не ожидавший отпора царь Дарий I отозвал все войска, чтобы лучше сориентироваться в ситуации.

Тем не менее для персов Марафон стал незначительным поражением. Несущественные, с их точки зрения, потери примерно трех тысяч человек убитыми, т. к. раненых персидский флот успел эвакуировать, и отступление с марафонского плацдарма рассматривались ими максимум как своего рода несчастный случай на производстве. Он никак не изменил стратегических планов Дария I и его преемников. Марафон нисколько не уменьшил опасности персидского нападения на греческий полуостров. С геополитической точки зрения его нельзя назвать даже второстепенным сражением. Поэтому трудно удивляться, что персы игнорировали патетическую историю о том, что сразу по окончании сражения на поле боя якобы явились богиня Афина, герои Геракл и Тесей в сопровождении покровителя этой местности героя Марафона, жителя Аркадии, который участвовал в походе сыновей Зевса и Леды (Диоскуров) против Аттики, а когда оракул потребовал человеческой жертвы для успеха кампании, добровольно положил свою жизнь на алтарь победы.

Крайне утомленные гоплиты разбили на берегу моря импровизированный лагерь. Однако надо было сообщить в Афины о результатах битвы, и даже больше – о сложившейся ситуации. Персидский флот, сохранивший полную боевую готовность, отплыл в неизвестном направлении, он вполне мог атаковать Афины. В таком случае известие о победе оказало бы моральную поддержку и помогло бы сопротивляться до подхода армии. Вот только, как это сделать? У гоплитов не было конницы, а всех животных в окрестности, на которых можно передвигаться верхом, персы реквизировали. Тут вдруг появляется смельчак, уставший не меньше других, но готовый отправиться со столь важным донесением.

В те времена от Марафона до Афин можно было добраться в обход обрывистых гор Агрилики и Скарпа высотой около 550 м над уровнем моря по берегу моря, повернув на запад там, где сейчас расположен порт Рафина, или обогнув Скарпу с севера и затем направившись на юг. Мы не знаем, какой путь выбрал вестник победы. Но зато точно известно, что длина ни одной из этих дорог не составляет сорок два километра.

Спиридон Луис бежал по трассе, которую сочли исторической – вдоль моря – и которую никто не измерял, что, впрочем, правильно. Ведь важна была легенда, а не метры. Точно так же и в Сент-Луисе, и в Париже расстояниями не озабочивались, больше беспокоясь о внешнем виде трассы и ее удобстве для спортсменов. Только пунктуальные англичане измерили все, как полагается. Марафонская дистанция на Лондонских Олимпийских играх в 1908 г. тянулась от королевского замка в Виндзоре, помнящего еще Вильгельма Завоевателя, до стадиона Уайт-Сити в Лондоне и насчитывала 42 км 195 м. Таковым с тех пор это расстояние и остается, оно записано во всех регламентах и обязательно для любого желающего последовать примеру анонимного гонца, известившего афинян о позорном поражении персидских варваров.

Легенда олимпийских марафонов на Лондоне не закончилась. На Олимпийских играх в Стокгольме в 1912 г. прямо на дистанции скончался от переутомления португалец Франциско Лазаро. Победителем был признан бур из Южной Африки Кеннеди Кейн Макартур по прозвищу Кеннет, обманувший своего соратника по команде, Кристиана Гитсхама, обещав, что будет ждать его на пункте приема пищи. В Антверпене в 1920 г. под дождем, в жуткую холодину первым пересек финишную черту сорокалетний финн Ханнес Колемайнен, считавшийся фаворитом соревнований 1916 г., которые не состоялись из-за Первой мировой войны. В Париже в 1924 г. победитель, финн Альбин Стенрус, по профессии продавец швейных машинок, «пробежав круг почета по стадиону и исполнив вместе с финскими спортсменами и болельщиками национальный гимн, принял душ, переоделся, после чего… – как пишет Минкевич, – успел еще поаплодировать заканчивающим соревнование соперникам». В Амстердаме в 1928 г. пять первых мест заняли представители пяти разных континентов, символами которых являются разноцветные кольца на олимпийском флаге. Так сообщила пресса, хотя в число континентов не вошла Австралия, а обе Америки были сочтены отдельными континентами – так и вписано теперь в историю спорта. Победителями в этих соревнованиях стали: алжирец, представлявший Францию, Бугера Эль Уафи; чилиец Мигель Плаза – Южной Америки; финн Марти Мартеллин – представитель Европы; японец Канемацу Ямада – Азии и Юри Рей из США – Северной Америки. Лос-Анджелес в 1932 г. видел триумф величайшего хвастуна в истории марафонских забегов аргентинца Хуана Карлоса Сабалы. Тот еще за три года до соревнований заключал пари, что выиграет, нахально заявляя об этом в многочисленных интервью. Он приехал на Олимпиаду и… действительно, выиграл. Однако, вопреки очередным обещаниям, повторить успех через четыре года в Берлине ему не удалось. У зазнайки сдали нервы, и ему пришлось сойти с дистанции после того, как его на двадцать восьмом километре обогнали англичанин Эрнст Харпер и выступавший за Японию кореец Китей Сон – это имя ему велели взять оккупировавшие Корею японские власти, на самом же деле его звали Сон Гиджон. Сон выиграл и был наверняка несчастнейшим триумфатором в истории Олимпиад. «Он знал, – отмечает Гай Уолтерс, – что одержал большую победу, но вот-вот должен наступить самый болезненный момент – вручение золотой медали. “Для меня было невыносимым оскорблением, стоя на пьедестале почета, слушать