Перемените обстановку - [2]

Его партнер. Том Люс, занимался финансовой стороной дела. Люс не отличал бриллиант от горного хрусталя, но он знал, как приумножить состояние. Его и Сидни считали богатыми, а прослыть богатым в Парадайз-Сити – значит попасть в категорию чертовски состоятельных людей. В то время как Люс, пятидесятилетний, дородный и с лицом, которому позавидовал бы бульдог, пребывал за стеной, Сидни порхал по демонстрационному залу, если только не занимался у себя в кабинете созданием какой-нибудь новинки. Большинство старых клуш я предоставлял ему. Они его обожали, но богатые молодые дамочки, состоятельные бизнесмены, подыскивающие необычный подарок, и те, кто получил в наследство бабушкины драгоценности и хотели вставить камни в новую оправу или оценить их, шли ко мне.

Гомосексуалисты – странные твари, но я с ними лажу. Я убедился, что очень часто у них находишь больше таланта, больше доброты, больше верности, чем у обычных «настоящих мужчин», с какими сталкиваешься в нашем изобильном Сити. Конечно, у монеты есть и оборотная сторона, которая бывает отталкивающей: их ревность, их вспыльчивый нрав, их язвительность и зловредность, какой позавидует любая женщина.

Сидни обладал всеми достоинствами и недостатками среднего гомо. Мне он нравился, и мы отлично ладили.

С расплывшейся от слез косметикой, с опухшими глазами Сидни дрожащим голосом сообщил мне новость. Джуди умерла на операционном столе.

Мне, по его словам, повезло: сотрясение мозга и сильно рассечен лоб, но через неделю я буду ходить, как часы.

Именно так он и выразился: ходить, как часы. Такая у него была манера говорить. Он учился в английской частной школе, пока его не вышибли за попытку соблазнить учителя физкультуры.

Я не мешал ему рыдать надо мной, но сам над собой слез не проливал. Когда я полюбил Джуди и думал прожить с нею до скончания века, где-то в глубине меня зародилось чувство счастья, хрупкое, как яичная скорлупа. Я знал насколько оно хрупко, всерьез рассчитывать на длительное счастье в том мире, где мы живем, вряд ли имеет смысл, но думал и надеялся, что наша скорлупа уцелеет в течение некоторого времени. Когда он сказал, что Джуди умерла, я почувствовал, как скорлупа треснула и мой красочный мир стал черно-белым.

Через три дня я встал на ноги, но не таким, как прежде. Похороны были тяжелыми. Явились все члены загородного клуба, из Нью-Йорка прилетели отец и мать Джуди, и я плохо их запомнил, но они показались мне хорошими людьми. Мать Джуди сильно напоминала свою дочь и это расстроило меня. Я вернулся домой с облегчением. Сидни не отходил от меня, и я молил бога, чтобы он ушел и оставил меня в покое, но он сидел и не уходил и, пожалуй, если вспомнить, то его присутствие пошло мне на пользу. Наконец, около десяти он встал и сказал, что пойдет домой.

– Возьми месяц отпуска, Ларри, – сказал он. – Играй в гольф, съезди куда-нибудь. Приди в себя. Ее ничем не вернешь, но тебе жить дальше... так что поезжай, а когда вернешься – работай как проклятый.

– Я приду завтра и буду работать как проклятый, – сказал я. – Спасибо за все.

– Никаких завтра! – Он даже топнул ногой. – Я хочу, чтобы ты отдыхал месяц... это приказ!

– Чушь! Как раз работа-то мне и нужна, и я буду работать! Завтра увидимся.

Я считал свое решение правильным. Разве я смог бы разъезжать по стране, играя в гольф, когда у меня из головы не выходила Джуди? За время своего короткого пребывания в клинике я все обдумал.

Скорлупа треснула и ее не собрать. Чем скорее я снова займусь продажей бриллиантов, тем лучше будет для меня. Я рассуждал ужасно трезво. Такое случается постоянно, говорил я себе. Любимые нами умирают. Те, кто строили планы, возводили воздушные замки, даже говорили торговцам недвижимостью, что решили купить ранчо, обнаруживают, что все пошло прахом и их планы разлетелись вдребезги. Это случается каждый день, – убеждал я себя. Я нашел свою девушку, мы думали о будущем и вот она умерла. Мне тридцать восемь лет. При благоприятных обстоятельствах я могу рассчитывать еще на тридцать восемь. Я сказал себе, что нужно заново строить жизнь, опять браться за работу и, как знать, может быть потом мне встретится девушка, похожая на Джуди, и мы поженимся.

В глубине души я знал, что это просто глупости. Никто никогда не заменит Джуди. Она была моей избранницей и теперь о каждой девушке я буду судить по мерке Джуди, а при таком сравнении, конечно, проиграет любая.

Так или иначе, я вернулся в магазин, заклеив рассеченный лоб полоской пластыря. Я старался вести себя так, словно ничего не случилось. Друзья – а их у меня хватало – пожимали мне руку крепче обычного. Все они вели себя очень тактично, изо всех сил притворяясь, что Джуди никогда не существовало. Хуже всего было иметь дело с клиентами. Они говорили со мной приглушенным голосом, не глядя на меня, и поспешно соглашались с любым моим выбором, вместо того, чтобы с удовольствием привередничать, как они делали это раньше.

Сидни порхал вокруг меня. Он явно решил отвлекать меня от мрачных мыслей. Он то и дело выскакивал из своего кабинета с набросками, спрашивая моего мнения о них – чего никогда не делал раньше – с видом величайшего внимания выслушивал мои слова, потом исчезал только для того, чтобы через какой-нибудь час появиться снова.