Перемена погоды - [2]

- Это птенцы, - сказал сын. - Ты не помнишь, как они называются?

Отец покачал головой.

- Серые гаички. Пойдем.

- Пойдем.

Отец уже не завязывал тесемки и все прислушивался, не попадется ли еще одна такая елка. Но елки, стоявшие вдоль тропинки, были запорошенными и беззвучными. И болело колено. Он двигался опустив голову, стараясь больше скользить на здоровой ноге.

Неожиданно он заметил, что сын остановился и наблюдает за ним.

- Ты не устал? - спросил мальчик, встретившись глазами с отцом.

- Нет. А ты?

Вместо ответа мальчик тихо засмеялся. Потом он сказал:

- Постой здесь, на тропинке. Если хочешь - покури.

Он остановился, а сын свернул с тропинки и, приминая лыжами высокий пушистый снег, зашагал в глубь леса. Отец стоял, опершись на палки, и следил за сутуловатой фигурой сына, которая мелькала между стволами. Мальчик что-то искал. Потом он остановился, присел на корточки и стал разгребать руками снег.

- Ты чего ищешь? - крикнул отец. - Клад?

- Ага!.. Ты отдыхай, отдыхай.

Отец стоял, как аист, на одной ноге, а больную ногу расслабил.

Колено ныло и горело.

Через некоторое время сын появился на тропинке. Варежки он держал в зубах, а лыжные палки зажал под мышками. Покрасневшие от мороза руки были сложены корабликом. Мальчик что-то нес в них, нес бережно, как несут огонь. Он подошел к отцу и протянул руки. В ладонях лежало лиловое пятнышко.

- Что это?

- Фиалка.

Отец присмотрелся. Маленький живой цветок держался на зеленой ниточке стебля.

- Где ты откопал его?

- В снегу под елкой. Я могу еще откопать.

- Не надо. Надень варежки, у тебя замерзли руки.

- Ерунда! Бери.

Отец осторожно взял цветок. Он поднес его к глазам, а потом подышал на него, желая отогреть холодные лепестки.

- Ты никогда не собирал зимой фиалки? - спросил мальчик, натягивая рукавицы и похлопывая одной рукой по другой.

- Нет.

Сын ничего не сказал. Он подхватил палки в руки и легонько оттолкнулся. А отец стоял на месте, не зная, что ему делать с фиалкой, и не решаясь наступить на больную ногу. Ему показалось, что мальчик сейчас скроется навсегда и он останется один. И щемящее чувство на мгновение овладело им.

- Ты что, отец? - спросил мальчик, оглянувшись.

- Ничего, ничего, - торопливо ответил он. - Я сейчас... Не знаю, куда деть фиалку.

- Держи ее в губах, - посоветовал мальчик и двинулся дальше.

Он ехал вразвалочку, медленно, чтобы не трудно было догнать его.

И отец, прихрамывая, пошел следом. Он ощутил новое, впервые пробудившееся чувство к этому вытянувшемуся, сутуловатому мальчику, который заглушает его боль птичьими голосами, отрытой в снегу фиалкой, своими неторопливыми шагами, чтобы не трудно было за ним поспеть. Сын сразу вырвался из привычного мира стоптанных ботинок, немытых рук, схваченных двоек и предстал перед отцом в удивительном свете, неожиданный, как цветок в снегу.

- Ты не устал, отец?

- Нет.

- Не спеши. До дома уже совсем близко. И метель улеглась.

Они вышли из леса и теперь скользили по ровному полю. Один - сдерживая стремительный бег. Другой - припадая на ушибленную ногу.

Когда они уже подходили к дому, отец спросил:

- Завтра пойдем снова на лыжах?

- Завтра я не могу, - ответил мальчик. - Мы с ребятами идем.

Отец виновато улыбнулся:

- Тогда как-нибудь в другой раз...

По снежному полю мела легкая поземка. Словно где-то в глубине было тепло и сквозь снег пробивались струйки пара.