Перекресток - [39]
– Гел, – внезапно спросил Клим, пристально заглянув в изумрудные глаза Хранителя. – А что ТАМ было?..
– Ты дописал свой дневник.
– А потом?
– А потом, как положено настоящему мужчине, посадил дерево, построил дом и вырастил сына! – отшутился Ангел.
– Я о доме как раз и спрашиваю! Что это было за здание и какое оно имело ко мне отношение?
– А О ЧЕМ ТЫ МЕЧТАЛ? – вопросом на вопрос ответил Хранитель, всем своим видом давая понять, что эта тема закрыта. – Кстати, уже можно убирать мусор!
За всеми этими видениями Клим совершенно забыл о зловонной свалке под скалой.
– Гел, но здесь НИЧЕГО НЕТ! – через минуту растерянно топтался он на знакомом пятачке.
– Зри в корень! – лукаво подмигнул Гел.
Клим присмотрелся и неожиданно заметил на месте бывшей мусорной кучи слегка присыпанный мелкой галькой некий светлый прямоугольный предмет… Да это книга!
– «ПЕРЕКРЕСТОК»… Гел, я ее уже видел – там, в книжном магазине! – удивленно воскликнул Клим, протягивая Хранителю томик в знакомом плотном переплете и с изображением облачного неба на обложке.
– Цель каждого человека – строить свою МЕЧТУ и воплощать ее в жизнь, – начал Ангел без лишних предисловий. – Мечта – это самое ценное и сокровенное, поэтому нужно уметь создавать из нее реальную физическую форму и делать позитивное действие. Это – обязательная задача для каждого живущего на Земле и вечный жизненный экзамен. ИЗ НИТОЧКИ СВЕТА СЛАГАЕТСЯ ВЕЧНОСТЬ! – туманно добавил Хранитель, прижав к себе книгу, как хрупкую драгоценность.
– Дай еще посмотреть! – попросил Клим.
– Еще насмотришься! – интригующе заверил Ангел…
Старенькая дверь хрущевки уныло скрипнула жалобным стоном давно не смазанных петель. В узком коридоре стоял тяжелый спертый воздух – то ли от многочисленных лекарств, то ли от запущенной смертельной тоски…
В полутемной комнате с плотными шторами беззвучно мигал телевизор и монотонно тикали старинные настенные часы.
Клим не сразу узнал в маленьком щуплом старике, задремавшем в кресле, грозу своего детства и юности. Веки старика дрогнули, и он совершенно чужим и слабым голосом спросил:
– Клим, это ты? А где мама?
– Мама осталась дома, Михаил Фомич. Я взял у нее ключи и решил к вам заехать. Как вы себя чувствуете?
– Да ничего… Можно сказать, что отлично! – попытался взбодриться отчим, с трудом нащупывая очки на журнальном столике. – Вот видишь – уже сижу, даже с палочкой иногда пытаюсь ходить, и все это – благодаря ей!
Клим успел заметить аккуратно разложенные на столе старые фотоальбомы с семейными фотографиями.
– Любуюсь прошлым, – со скрытой грустью объяснил Фомич, поймав взгляд Клима. – А ты очень изменился, совсем взрослый стал!
Клим непроизвольно улыбнулся – такое впечатление, что речь шла о белобрысом мальчишке с черно-белой фотографии из альбома. И сжалось сердце – больной, одинокий старик, оставшийся наедине со своей памятью, и властолюбивый жестокий Горыныч – совершенно разные люди!
– Спасибо, что пришел! – тусклые глаза старика заметно увлажнились. – Я уже и не надеялся тебя увидеть…
– Михаил Фомич, я пришел вам сказать, – начал Клим, присев возле отчима, – во-первых, спасибо за книги и за дневник – это было для меня настоящим подарком. А во-вторых… – он увидел, как губы старика заметно задрожали, – простите меня… Ведь это я тогда настоял на вашем разводе с матерью, я запретил ей видеться с вами, я провернул куплю-продажу вашей квартиры в центре города и я…
– Дальше не продолжай, – остановил его отчим. – Сейчас не время выяснять отношения. Значит, я это заслужил… Рано или поздно каждому из нас приходится платить по счетам и отвечать перед жизнью за то, как мы распорядились ее дарами. Так что и ты меня прости, Клим, – продолжил Фомич, и его сморщенное лицо еще больше сжалось от внутренней боли. – Я был тираном, деспотом, самодуром… Не перебивай! Я и сам знаю, что это – так… Иначе ты бы меня хоть раз в жизни папой назвал. Но я искренне тебя любил, как мог… Грех один старый на мне есть и не дает покоя… Вот послушай. Был у меня в молодости закадычный друг, не разлей вода. И надо же – мы с ним одновременно влюбились в одну и ту же девушку! Но был он слишком ветреный и вольный, как птица. Я знал, что поиграет он с нею немного и дальше полетит. А я был настроен серьезно и решительно. Однако что я ни делал, как ни старался ухаживать – а она все равно к нему да к нему… Но ты меня знаешь, – усмехнулся отчим, – если мне что нужно – так я зубами выгрызу! Так и тогда. Сказал своему другу, что, мол-де, она ему со мной изменяла, и неоднократно, даже доказательства умудрился подстроить. А ему поверить – только на руку оказалось: она уже была от него беременна на третьем месяце. Ну, в результате друга я потерял, зато жену себе приобрел такую, как хотел. Правда, посопротивлялась она немного, а потом – ничего: стерпелось, слюбилось, да и куда ей самой с дитем на руках?..
Клим молча, не отрываясь, смотрел на отчима, пытаясь определить, какие чувства у него сейчас вызывает этот жалкий старик после откровенных и жестких признаний.
