— Сядь! — повелительно сказала Энедина. — Конечно, я не брежу. И не шучу. Успокойся!
— О, да, конечно. Я спокойна. Совершенно спокойна. — Белинда глубоко вздохнула. — Так что вы сказали, матушка? Будьте так любезны, повторите.
— У меня есть ребёнок… кроме тебя.
— От кого? — резко спросила Белинда.
— О, как грубо. — Энедина поморщилась. — Впрочем, ты всё равно должна это знать. Увы, не могу сказать, что мне есть, чем гордиться. Он не от твоего отца, Сета-Тифона. И не от… Хотя, о чём я, это ведь ты…
— Довольно! — вспыхнула Белинда. — Сейчас разговор о вас!
— Согласна. — Энедина нахмурилась. — Так уж и быть… Это был король эльфов.
— Кто? — Белинда не смогла сдержать зазвеневшего в голосе презрения.
— Знаю, знаю. — Энедина покачала головой. — Скажем так, — это был мимолётный роман.
— Но в результате появился ребёнок. — Возразила Белинда.
— Да, — коротко признала Энедина.
— И когда это было?
— Триста лет… нет, двести… а, может быть, меньше…не знаю. — Энедина устало махнула рукой. — С этим временем вечно такая путаница… Нет, всё-таки двести. Хотя…
— И этот ребёнок… это был мальчик?
— Мальчик? — Энедина задумалась. — Да, пожалуй… может быть. А впрочем…
— Матушка! — взвилась Белинда, — вы, что — и этого не помните?!
— Перестань, дитя моё, — сжала губы Энедина. — Я всегда говорила, что помню всё и ничего не забываю! Просто у эльфов с этим так сложно…
— Допустим. — Белинда стиснула виски и постаралась успокоить дыхание. — А теперь скажите, матушка, во имя Тьмы, — где этот ребёнок?!
— В том-то и дело, — Энедина вздохнула. — Я его оставила.
— Где? — простонала Белинда.
— Там же, у эльфов, где же ещё? Пойми, дорогая, это было самое обычное эльфийское дитя. У него не было ничего общего с нашим родом. Я сочла, что так будет лучше для него.
— Так. — Белинда выдержала паузу. — Ясно. Тогда зачем, матушка, вы решили рассказать мне это сейчас?!
— Потому что сейчас всё изменилось. — Энедина резко села; с неё слетела почти вся её апатия. — Я поняла, что ошиблась. Это дитя — не обычный эльф. Он — один из нас. В нём сила нашего рода. Теперь я это чувствую. Я ощущаю, как это дитя где-то растёт, и одновременно в нём растёт и крепнет наша сила.
— Так. И что вы от меня хотите?
Энедина в ответ подняла на неё свой нестерпимый леденящий взгляд.
— Как? Разве ты ещё не поняла?.. Ты должна вернуть это дитя Белинда! Как его сестра и глава нашего рода — ты должна это сделать, и как можно скорее.
И вот теперь Белинда стояла перед королём, бесцеремонно его изучая. Что нашла в нём матушка? — вновь и вновь вопрошала она себя. Его взгляд был таким вопиюще пустым, а рот — безвольным и скучающе капризным…
Впрочем, нельзя было не отметить нечто общее между ним и Энединой. — Холод! — поняла Белинда. Конечно, холод! Холод, столь чуждый ей самой, был ключом к природе обоих. Энедина несла в себе весь ледяной мрак Тартара. А в глазах короля стыл пепел всех звёзд, упавших в болота его лесов.
— О чём, ты принцесса Тьмы? — произнёс король, небрежно играя словами. — Дитя? Какое дитя?
Белинда стиснула зубы. Кажется, когда-то она мечтала стать главой рода?
— Король, — сказала она, яростно глядя ему в лицо, — Двести лет назад моя мать родила от тебя дитя и оставила здесь, в твоём королевстве.
Король приподнял почти незаметные светлые брови.
— Двести лет? Так давно?
— Возможно, и больше… или меньше, — неохотно призналась Белинда.
Про себя она осыпала короля изощрёнными проклятьями, а заодно и Энедину, — благо действуют по-настоящему лишь произнесённые вслух заклинания. Почему, почему именно она должна выносить всё это унижение? Почему Энедина не могла сама побеседовать с этим… с этой болотной лягушкой? Ведь когда-то она находила его притягательным, верно? И, в конце концов, это её ребёнок!
— Твоя мать? — Король слегка нахмурился. — Но тогда это была… сама Энедина? (О, Тьма!)
— Да, — ответила, как отсекла Белинда. — Так ты помнишь, король?
— Но, принцесса… — Король закатил глаза. — Двести лет… Целая вечность… С тех пор у меня было столько…
Он усмехнулся; тут же в ответ изо всех уголков раздался приторно- льстивый смех придворных. Говорят, что эльфийский смех — самый прекрасный звук на свете. Но Белинде в этот момент он напомнил пронзительный писк стаи комаров.
— Король! — вскричала она. — Сознаёшь ли ты, что твои слова оскорбляют Чёрный род?
— О, ну что ты, принцесса! — Король примирительно вскинул руку. — Я лишь пытаюсь вспомнить… Энедина… Подумать только! Неужели у меня что-то было с самой Энединой? — Он опустился на трон и задумался.
Ну, что ж, подумала Белинда. Следует признать, что кроме холода этих двоих объединяет ещё и плохая память.
— Кажется… да, — произнёс король — Конечно! Энедина… Да, конечно, это была она! Двести лет! Но я и понятия не имел, кто она… О, это было прекрасно. Какая красавица! Кожа — как лунный лёд! А волосы… Это длилось недолго, но мы…
— Прекрасно! — поспешно перебила Белинда. — Если ты вспомнил король, скажи, — где ваш ребёнок?
— Ребёнок? — король был явно озадачен. — Так был ещё и ребёнок? Что ж, может быть. Почему бы и нет… — Он равнодушно повёл плечами. — Скажи, твоя мать всё так же красива?
