Перекресток миров. Синигами, обрученный со смертью - [20]

— Но бездна не враг всему живому — Продолжила говорить Асина, как будто ничего не случилось. — Она просто иное, и да, её боятся не зря даже мертвые, ибо она страшнее, чем загробный мир, но в тоже время ласкова со своими проявлениями силы.

Вторя её словам, уже мертвая овечка вдруг попыталась встать с разорванным горлом, её глаза вновь открылись, и она попыталась вырваться из щупальцев. Но все было тщетно, её задние ноги уже зашли в проход, и послышалось жадное чавканье, а овечка словно обезумела.

— Беееее! — Жалобно взвыло животное, исчезая в зияющей тьмой дыре, и я не понимал, как мертвая овечка могла последний раз взвыть. Ведь она не могло этого сделать из-за отсутствующей части горла, но все же проблеяла

Дыра в бездну пропала, словно её и не было, но ужас к ней не пропал, мои руки дрожали, а король сжимал рукоятку топора и готов был его метнуть в Асину.

— Ну, а теперь перейдём к классификации порождений бездны и тех, кто является её воплощением силы, а также затронем хаос, который я продемонстрирую на следующем занятии. — Как ни в чем бывало, проговорила Асина, добавив после секундного молчания. — И помните, не стоит вам всматриваться в бездну, ведь она может вас заметить и улыбнуться вам.

Асина кокетливо нам улыбнулась своей клыкастой пастью, по которой стекала кровь к подбородку моей тети, и эта улыбка словно говорила нам, что улыбка бездны не понравится никому.

Конец главы.

Есть мнение? Предложение? Жду. Да-да, коменты полезны,

Глава 5

В обширной подвальной аудитории было непривычно тихо, и царил полумрак. Ученики погасили все источники света, так как не место сейчас ему на занятиях темного факультета.

Вокруг нас с архимагом образовали круг двадцать учеников первого курса, и могущественный маг сейчас старался помочь мне нащупать свою силу. В подземной аудитории царила тишина и напряжение, и юные ученики с удивлением смотрели на нас. Вот уже как две недели каждый ученик смог воспользоваться своей силой, хотя бы выплеснуть в сыром виде её наружу. Около четверти учеников первого курса уже выучили заклинание боли и теперь ждут, не дождутся, когда они его применят на человеке, а не на крысах, которые умирали в мучениях десятками за одно практическое занятие. Мой друг Олов уже как два дня изучал заклинание боли, и удивлялся тому, почему я, имея самый высокий уровень среди даже второкурсников, ни как не могу нащупать свой сосуд с темной силой. Я, по его убеждению, делал все неправильно, и мой друг старался помочь мне, но все его усилия были разбиты о мое непонимание. Ведь легко сказать — заглянуть в себя, и то, что я не мог нащупать в себе этот проклятый сосуд с энергией, злило его.

Но не только Олов пытался мне помочь, моя семья также не осталась в стороне, но Альрик сразу опустил руки, так как не был магом. Астрид после нескольких попыток назвала меня тупицей и также отступила. Ни какие медитации не действовали, ни какие тренировки не помогали, бессильны оказались даже угрозы деда Брани меня выпороть, если я прям сейчас, не метну в него стрелу тьмы. Миуюки и Асина кружили вокруг меня как падальщики над своей добычей, и перепробовали все — эликсиры, пентаграммы. И только когда изучили мой сосуд с силой вдоль и поперек, они успокоились, и настал тот момент, когда они решили обратиться к архимагу. Они рассказали архимагу Агри о том, что вместилище энергии словно запечатано, оно имеет не малый объем, но все указывало на то, что меня искусственно ограничили. Архимаг лишь печально улыбнулся, выслушав мою маму и сказал, что подобное встречается, и он знает, что делать.

Я рассчитывал на частные уроки, но Агри решил провести пробуждение моей силы на практическом занятии первого курса.

Я уже около минуты стоял с закрытыми глазами, вслушиваясь в спокойный, бархатистый, с нотками старости, голос архимага.

— Тьма спит в тебе, тебе надо найти место, где она спит. Почувствуй ее в себе, тьма прячется там, где хранится твоя боль, которую тебе причинили те, что тебе дороже жизни. — Голос архимага вгонял меня в какой-то транс, и я, как безвольное существо, повиновался. — Альмонд, твоя боль и сила живут в одном месте, потому ты и не можешь коснуться её, ты слишком любишь своих родных, и ни когда не посещаешь место боли.

В моей голове возникали образы, когда Астрид кричала на меня, что ей не нужен брат. Как Миуюки смотрела на меня, когда говорила мне, что знает, что во мне душа, помнившая прошлую жизнь. Я не верил её словам, что она считает меня своим сыном, моя двуликая душа устала врать самому себе, я не верил никому и верил одновременно. Клянусь, мне плевать на свои мысли, мне не важно, умру я завтра или нет. Я всегда жил не для себя, и даже предполагать, что я им не нужен, было больно. Мне страшно быть собой, и я боялся себе в этом признаться, я постоянно корректировал не только свои слова и даже действия, но даже мысли, и все это происходило само собой.

— Найди то, что несет в себе эту ярость и злость. — Тихо прозвучал голос Агри. — Оно тебя путает, это оно злит тебя, это оно делает тебя слабым, и оно же сделает тебя сильным.

Но архимаг был не прав, это были всего лишь страхи, настоящую боль родные мне не могли причинить. Не могут светлые чувства ранить так, чтобы в них зародилась тьма, моя боль — это был я сам. В моей голове проносились воспоминания о моих слабостях, неправильных решениях, и о том, когда я сам ранил своих близких. И я ненавидел себя за это, ведь это я делал не как Астрид, в порыве гнева, не как Миуюки, разбираясь в себе. Нет, я лежал на своей кровати, в свой день рождения и обдумывал то, как я покину их, как возьму лодку и уплыву. Либо когда в семь лет шел по снегу, и в моей голове была предательская мысль бросить Астрид там посреди снегов, и та мысль приносила мне настоящую боль.