Перекресток миров. Синигами, книга третья - [21]

И что такого, если умрет двадцати девятилетняя красивая женщина, которая не подходит по внешности как модель только из-за плотного телосложения, и не маленькой груди. Энес была спортсменкой, даже тут, мельком заглянув в спальню, я увидел золотые медали, и на одной из них было выштамповано изображение пистолета.

Мне уже без разницы кого убивать, я давно перешел ту грань незримую, когда каждое убийство оставляет отпечаток в душе убийцы. Но проблема в том, что я всегда был уверен в том, что делаю, но вот с Энес я сомневался.

− Тебе со сливками? — Вдруг спросила меня кусок энергии в белом халате по имени Энес.

− Нет, черный. — Судорожно сглотнув ответил я, вновь возвращаясь к своим мыслям.

И теперь смотрел на коротко стриженую блондинку, которая хозяйничала в маленькой кухне, варила мне кофе, на руке которой приглушенно горела не активная рунная вязь священной жертвы. Она перешла в этот практически невидимый режим сразу как появилась, лишь краткий миг полыхая, словно оповещая всех о своем наложении на обреченную умереть. Во мне вспыхивали далекие воспоминания из детства, и словно мерный голос дедушки Секато звучал в моей голове.

Вселенная жестока, и в ней есть события, о которых разумные пытаются во чтобы-то ни стало позабыть, так как это постыдные времена, и они перечат самому устройству вселенной. Но это сейчас, а не тогда, когда никто бы не удивился напитанной энергией руне жертвы. Когда, будь ты человеком или нет, в любой момент на твоей руке может вспыхнуть метка жертвы. И у тебя больше не будет ни друзей, ни семьи, ни дома, ни родины — все будут желать убить тебя. И без разницы, безродный ли ты нищий, император, или мать, в чреве которой теплится жизнь. На твоей руке метка, и твоя смерть предрешена. Охотники никогда не бросят твои поиски, а метка, вспыхивая иногда, будет указывать им, где тебя искать. Жизнь превращается в постоянную схватку, за любым углом, в любую минуту тебя может ожидать охотник. А им может стать любой, стоит просто возжелать ту энергию, что перейдет охотнику. Охотником мог стать отец, брат, любой прохожий и ни какие связи, как дружбы, так и крови уже не имели значения для того, у кого метка на правой руке.

И это было ужасно, когда отец убивает свою дочь, радуясь этому, когда король видит, как восстают против него верные вассалы. Но все изменилось, метка ушла из мира Перекрестков, и о ней начали забывать, вычеркивая из книг любые упоминания.

А клан Юкогама таких знаний не чурался, глава клана Секато считал, что ничего не должно быть позабыто. Даже самое жестокое и противное, а руна жертвы, и тем более священная жертва как раз из тех темных, страшных времен, которые все стараются позабыть, словно их и не было.

Я знал, что изредка и тайно подобная метка используется в мире Перекрестков. Как рассказывал мне Агат, Великие кланы могли ее применить, наложив руну жертвы удаленно. Это было своего рода издевательство над слабым, обычно низкоуровневым разумным. Убив жертву, при усвоении энергии охотник получал огромный бонус энергии, и даже двухсот уровневый, прикончив жертву первого уровня, мог поднять несколько своих уровней. А это было очень дорого, но не шло в сравнение с тем, какую бездну энергии потеряли те, кто наложил эту метку, потому то руна жертвы в своем исконном значении применялась так редко. Но энергия, которую получал убийца, была дороже, чем любые деньги, это было бесценной наградой охотникам за головами, и это вселяло уверенность в том, что жертву найдут и убьют, во что бы ни было, и кем бы она ни была, и где бы ни находилась. Но в темные времена древности метка появлялась сама, это не подтверждали ни одни источники, к такому выводу пришел сам Секато.

− Но есть миры. — Тихо проговорил Секато под треск очага, а за стенами завывала морозная метель. — Где вселенная сама накладывает печать жертвы на тех, кто на равных выйдет против монстров, что скрываются в тени и останется в живых, а монстры погибнут.

− Но зачем? — Спросил я дедушку. — Зачем вселенная так издевается над разумными?

− Вселенной не ведомы чувства, и только поэтому я думаю, что Она не издевается. — Улыбнулся мне Секато и подкинул в очаг несколько дровишек. — Она ищет кого-то таким кровавым и жестоким образом, но не спрашивай, кто ей нужен, мне это неведомо. Но система, которой управляет вселенная, никогда ничего не делает просто так.

И вот сказка, рассказанная дедом Секато морозным вечером у очага, ожила передо мной. Редчайшая жертва, кусок чистой энергии, за которой будут охотиться все расы и охотники этого мира делает мне кофе, которое я желаю даже больше, чем убить Энес.

− Но я могу облегчить ее страдания. — Пронеслась в моей голове мысль, которая уговаривала меня. — Сломать ей шею быстро и внезапно, и она умрет безболезненно, а энергия уйдет мне, и я ею распоряжусь во благо.

Но меня останавливало еще то, что я встретился со своей покровительницей во сне, и та была приветливой, но отказалась мне помогать и в данный отрезок моей жизни со мной общаться. После того, как Хиара стала синигами, а об этом мне покровительница лично сообщила. Мое общение со смертью разительно изменилось, меня одаривали улыбкой постоянно, и даже иногда заглядывали в сон просто пообщаться. Видать, мои успехи очень радовали своенравную госпожу, но она не желала помогать мне даже советом, когда это не касалось ее заданий. А насчет наших встреч, и того, что она шла на контакт по первой просьбе, она пояснила. Сегодня, пока я спал на балконе и во сне попытался переместиться на зеленую поляну у горы, в чреве которой зияла чернотой огромная пещера, и с удивлением увидел гигантскую черную кошку у пещеры.