Перекрестный галоп - [76]

— Что ты с ним сделаешь?

— Ничего, — ответил я. — В том случае, если будет сотрудничать.

— Сотрудничать? Как?..

— Если отдаст деньги матери, тогда оставлю в покое.

«И еще ее налоговые документы».

— А если не отдаст? — спросила Джулия.

— Тогда постараюсь его убедить, — с улыбкой ответил я.

— Как? — спросила она. — Возьмешь с собой фотки, где я в голом виде?

— Это вряд ли, — ответил я. — Но что-нибудь придумаю.

* * *

«Блицкриг» в переводе с немецкого означает «молниеносная война». Этот термин применялся при описании нападений нацистов на Польшу, Францию и другие страны. В отличие от Первой мировой войны, к которой долго готовились, и во Фландрии, к примеру, рыли окопы длиной в сотни миль, блицкриг предполагал внезапную массированную атаку на несколько уязвимых и важных точек в обороне противника. Атаку, которая поражала противника в самое сердце политической власти прежде, чем тот имел хоть какой-то шанс предпринять ответные меры.

Германская армия неожиданно напала на Польшу 1 сентября 1939 года, и уже через неделю танки и пехота Вермахта находились на подступах к Варшаве, сумели за столь короткий отрезок времени преодолеть почти двести миль. А вся Польша капитулировала через пять недель, и немцы обошлись минимальными потерями — всего десять тысяч убитыми. Сравните с продвижением всего на шесть миль за четыре с половиной месяца британских и французских сил в битве при Сомме при потерях с обеих сторон свыше шестисот тысяч убитыми и ранеными. Вот вам и разница.

Так что если прошлое чему-то и научило современного солдата, так это тактике блицкрига, нагоняющей на противника страх и ужас. То был ключ к победе в бою, и я намеревался использовать как раз эту тактику в своем сражении с Алексом Рисом.

Глава 15

Улица под названием Буш-Клоус в Гринхеме являла собой ряды вездесущих современных маленьких домиков, и номер 16, в котором жил Алекс Рис, находился в самом конце этого тупика.

Близился вечер, я оставил Джулию Йорк в состоянии, близком к полуобморочному. Я предупредил ее, что любой ее контакт с Алексом Рисом в ближайшие тридцать шесть часов, будь то личный, по телефону, с помощью электронной почты и так далее, приведет к тому, что я немедленно вышлю компрометирующие снимки ее мужу, мало того — размещу их в Интернете на своем новом сайте.

Она умоляла меня убрать снимки из фотоаппарата, но я отказался, сославшись на то, что именно она и Алекс начали шантаж и что свою горькую пилюлю они заслужили, так что нечего жаловаться. Я припарковал машину Яна Норланда на Уотер-лейн, свернул за угол и вышел на Буш-клоуз. Я нес с собой толстую пачку газет, которые заблаговременно приобрел на автозаправке, и бросал по одной в почтовый ящик у каждого дома. Дома были не совсем одинаковые, но очень похожие, и номер 16 с дверью в пластиковой раме не отличался от остальных.

— Когда возвращается Алекс? — спросил я у Джулии.

— Самолет приземляется в Хитроу завтра вечером, в шесть двадцать.

— Как он обычно добирается до дома?

— Понятия не имею.

Какое-то время я торчал перед дверью дома под номером 16, перебирая и перекладывая стопку оставшихся газет. Потом огляделся по сторонам в поисках подходящего места для укрытия. Но подход к дому окаймляла только трава. Тогда я стал рассматривать выстроившиеся прямой линией напротив дома, рядом с каждым — гараж на одну машину.

Лишь из дома 15 открывался хороший обзор.

Я отошел от номера 16, доставил газеты в еще несколько домов, в том числе — и на противоположной стороне улицы, затем сошел с дороги и двинулся обратно к машине. Но прежде чем уехать, прошел через ворота на поле за деревней. Дом Алекса Риса, наряду с другими четными номерами по улице Буш-клоуз, тыльной своей стороной выходил на фермерские угодья, и я еще какое-то время проводил рекогносцировку местности.

Взглянул на часы. Уже почти половина шестого, скоро стемнеет.

Алекс Рис вряд ли вернется раньше завтрашнего вечера, самое раннее — это в восемь, а может, даже и в девять, если ему придется забирать багаж в аэропорту. Да еще при условии, что самолет прибудет по расписанию. К восьми здесь будет совсем темно.

Стараясь держаться в тени деревьев, я обошел сады и огороды и приблизился к дому под номером 16 с тыла. В соседнем, 14-м, в кухне горел свет. Я увидел там мужчину и женщину, они разговаривали. Что ж, хорошо, подумал я. Когда на улице темно, а в комнате горит свет, в окно ничего не увидишь, кроме собственного отражения. Особенно когда люди заняты разговором. Вряд ли заметят, что я наблюдаю за ними.

Я быстро перемахнул через низенькую изгородь и оказался в саду за домом Риса. Там была одна трава, ни пышных клумб, ни колючих розовых кустов.

Я медленно подошел к гаражу, заглянул. Даже в быстро меркнущем свете можно было разглядеть очертания автомобиля. Стало быть, мистер Рис прибудет домой на такси, прямо из аэропорта, или же с железнодорожной станции в Ньюбери.

А я уже буду ждать его.

* * *

— Ну как, мы выиграли? — спросил я Яна, входя к нему в семь вечера.

— Кто мы? — ответил он, не отрывая глаз от экрана.

— Орегон, — ответил я. — На скачках в Хейдоке.

— Доскакали, — сказал он. — Опередили ближайших соперников на целых шесть корпусов. Вряд ли кто сможет обойти его на главных скачках.