Перехват - [2]

Обычно дети мечтают стать врачами или космонавтами. Я же, сколько себя помню, ездила в танках, прыгала с парашютом и стреляла из пневматического пистолета. Не то чтобы мне это так уж нравилось — просто выбора особо не было. Когда твой отец — генерал, а комплект старших братьев разобрал звания от капитана до полковника, вопрос о том, кем станет единственная дочь и сестра, отпадает сам собой. Либо женой и матерью, что по моему собственному убеждению категорически мне не подходит, но на чем до сих пор с завидным упорством продолжает настаивать моя мать, либо солдатом.

Я пошла в армию, когда мне исполнилось четырнадцать. В этом возрасте еще можно бегать на четвереньках и таскать гранаты в зубах — благо, все расы обучаются отдельно, и шоком моя мохнатая спинка ни для кого не была. Оборотни в четырнадцать — те еще щенки. Как вспомню — вздрагиваю: энергия бьет ключом, зубы режутся и ноют так, что по ночам грызешь уворованные где-то кости, а глаза светятся в темноте, словно два мощнейших прожектора. Один откроется — и ощущение такое, что солнце встало.

Я вообще очень типичный оборотень. Даже позывной у меня — «Волк». Нет бы назвать «Сиренью» или «Незабудкой». Размечталась… «Волк»! И о какой конспирации в этом случае может идти речь? Впрочем, куда правду деть — будь я хоть «Единорогом», оборотня во мне признал бы даже слепой. Черные волосы всегда топорщатся, а потому каре с длинными передними прядями напоминает куст. При этом такой лохматый, что в последний раз парикмахер доказывала мне, что длина прядей одинаковая, со слезами на глазах и линейкой в руке. Я даже когда-то пыталась сделать дреды, чтобы хоть как-то уложить волосы… но после обращения глянула на себя в зеркало — и больше не пытаюсь. Но хоть бы какой гель на них действовал, что ли! Иногда кажется, что у меня дикобраз в предках был — даже коса не может стянуть это «стоячее» безобразие. Поверьте — я пробовала!

Но волосы — это еще не самая большая проблема. И дело даже не в треугольном лице с острым подбородком и высокими, хорошо очерченными скулами. Дело в глазах. Оборотни — единственная раса, так и не научившаяся придавать зрачкам хоть какой-то благообразный вид. Большие, с опушенными внутренними краями, в обрамлении пушистых длинных ресниц, в которых запутается любая щеточка для туши, мои глаза могли бы очаровывать, если бы не пугали так сильно. Увы, в состоянии стресса зрачок увеличивается до совсем неприличных размеров — и все глазное яблоко становится абсолютно черным. В состоянии спокойствия дела обстоят не многим лучше. Конечно, я уже не ребенок, а потому не напоминаю уникальный светильник с лампочками в глазницах, но желтые волчьи «гляделки» среднестатистическому человеку внушают ужас. А уж ночью, когда они хоть и не очень сильно, но все же светятся, — вообще панику. Другими словами, с солнцезащитными очками я не расстаюсь даже в самых темных переулках самой безлунной ночью… чувствуя себя при этом уже не монстром, а просто дурой.

Зато у меня с такими генами была практически стопроцентная гарантия сделать карьеру в армии. И вовсе не благодаря папиным связям — он у нас тот еще уникум. Всегда считал, что дети должны сами пробивать себе дорогу в жизни. Забыл уже, с каким скрипом дед отстаивал право сыночка на первое звание…

Оборотни считаются лучшими руководителями. Хотелось бы сказать, что из-за большого ума, но, увы, все намного прозаичнее. У нас хорошо развито чувство коллективизма. Другими словами, мы единственная раса, способная найти общий язык даже с гарпиями. Ни лесавки, ни водяницы, ни дриады такого не могут — ни у кого в крови нет этого умения сплотить и повести за собой. Что уж говорить — они и внутри своих семей редко ладят… В нашей организации вообще почти все группы возглавляют оборотни. Волки никогда не приходят сюда обычными рядовыми. На них всегда смотрят как на будущих офицеров. Все мои старшие братья в свое время управляли отрядами… но я могу сказать наверняка, что ни один из них не добился таких потрясающих результатов, как я.

Ведь моя группа уникальна. И не только потому, что ее возглавляю я — единственная волчица-руководитель в организации. Это отряд, куда входят суккуб, водяница, змеелюд, мистик, хамелеон, заклинатель и баньши. Семь рас! Считая меня — восемь. Пять из которых — инопланетные. Никто еще не мог собрать подобную группу. И как это удалось сделать мне — великая тайна бытия. Но вот уже восемь лет эта сборная солянка успешно выполняет возложенную на нас миссию.

«Какую?» — спросите вы.

«Самую что ни на есть геройскую!» — отвечу я, лихо перебросив за спину винтовку. Ибо организация наша называется красивым словом «МАРАП» и расшифровывается как «Межгалактический альянс, призванный контролировать соблюдение межрасового и межгалактического права на пятидесяти восьми союзных планетах». А мы все — оборотни, дриады, инкубы и другая, призванная на военную службу нелюдь — изо дня в день спасаем мир и защищаем Закон. Только в человеческие дела не вмешиваемся.

Почему?

Ну, это сложный вопрос. Сильно политический, наверное. Люди… они ведь такие странные! За три сотни лет, с тех пор, как впервые вышли в космос, освоили почти шестьдесят планет. И семь раз за них воевали. Четыре раза — между собой, что странно вдвойне. А еще — до сих пор думают, что главные во Вселенной. Типа гуманоиды — высшая форма эволюции. Смешно, конечно, но мы не спорим. При всей своей физической слабости и нежелании замечать очевидные факты люди бывают поразительно изобретательны. Особенно когда дело касается научно-технического прогресса и военной машины. Сражаться с ними — занятие неблагодарное и попахивающее мазохизмом. Тем более когда есть другой путь.