Переезд на юг - [4]
После обеда сидели на лавочке возле крыльца, курили. Агеев искал, чем бы ещё повосторгаться.
Вскочил и раскинул руки перед высоким деревом, усыпанным грецкими орехами. Хотел прокричать ему гимн. Но закашлялся. Пришлось похлопать по горбу. Довольно сильно.
В доме сели за чистый стол. К трем папкам Табашникова. К документам для ФМС. Для Федеральной миграционной службы. Разбирал бумаги, конечно, Агеев. Он был уже большим докой в этом деле. Табашников заглядывал, учился.
5
Порядки в российской миграционной службе Табашникова поразили. В первый раз он пришёл на Свободную №1 ещё в феврале, в начале, сразу после приезда. Если в Казахстане переселенца гоняли по кругу, но что-то делали ему, здесь царил полный застой. Узкий, плохо освещённый коридор был почти пуст. Два-три понурых человека на диванчиках возле закрытых дверей. На вопрос отвечали что-то невнятное. Кто с опущенной головой – пребывал в коме.
В вестибюле образцы бланков почти под потолком. (Специально?) Прочитать и понять что-нибудь в них невозможно. Только если подтащить и залезть на стол. Зато на другой стене, прямо перед тобой – Доска почёта. Как в старые добрые времена. Передовики полицейских дел. Строгие мужчины и женщины в кителях и погонах. Туалеты (два), конечно, только для них. Закрыты на ключ – недержащую старуху родственники быстро повели на улицу. В реденькие кусточки. И вообще, чтобы сидела дома! Или приходила с забитым памперсом.
И ни одного консультанта. Ни в самом вестибюле, ни в коридорах – нигде.
Подпершись кулаками, сидела в солнце из железных прутьев кассирша. Сказала:
– Приходите во вторник или в пятницу. К семи, к полвосьмого утра. Будут записывать на талоны. А потом в два часа выдавать. Там всё скажут.
Табашников кипел, уходя из здания на Свободной.
Ехал в тесном автобусе, удерживаясь за железную трубку спинки впереди. Перед носом подпрыгивал толстый круглый затылок с ушками и без шапки. Похожий на шмат сала, обработанный паяльной лампой. На сильном ухабе Табашников ткнул сало лбом, едва успев подхватить свою шапку.
– Шо такое! – скосилась голова. Застряв в толстой шее.
– Извините. Ухаб…
– Зачем ты пошёл туда один? – ругал Агеев. – Не мог меня дождаться? Зачем? На тебе лица нет.
Домашние его за столом (сын и сноха) смотрели на Табашникова с жалостью: ещё один приехал из Казахстана. Энтузиаст.
Ребенок, сидящий на коленях матери, дёрнулся ручками к Табашникову. И вдруг внятно сказал: па-па.
Все рассмеялись. А умилённый Табашников взял Юлечку на руки и стал смотреть с ней в телевизоре старую-престарую сказку на новый лад. Рекламную мультипликацию. Маша и Медведь. Где большущий Медведь, похожий на беременного водолаза, запросто шарил на компьютерной клавиатуре рядом с крохотной смеющейся Машей. Прижимая клавиатуру к себе, как на бандуре лапой играл. Юлечка внимательно смотрела. Чёрные глазки её были размером с черешни.
Поужинав со всеми, Табашников и Агеев ушли в одну из спален большой квартиры Агеева-младшего, куда Евгения Семёновича сразу по прилёте заселили. Там спокойно стали обсуждать, как действовать завтра на Свободной, 1.
Утром следующего дня возле трёхэтажного здания ФМС, возле его синих сосен, Табашников толкался, лез к длинному парню с тетрадкой и ручкой, который выкрикивал «кому в 9-й», а Агеев, как гончак, напрягался у закрытой двери. Чтобы ворваться в ФМС первым, рвануть по коридору и встать у девятой двери. Где прибежавший с длинным парнем список должна утвердить какая-то секретарь. И есть шанс, что Табашников не вылетит из списка и получит-таки в два часа вожделенный талон.
Поболтавшись полдня по городу, заходя куда попало и даже пообедав, в два часа талон получили. А на другой день, уже в четыре часа дня, Табашников зашёл наконец в дверь 9-го кабинета.
Он глубоко заблуждался, посчитав российскую ФМС неповоротливой, застойной: два раза в неделю страсти здесь кипели нешуточные. Это был стиль работы такой – допускать ураган, бурю, натиск людей только во вторник и пятницу. Чтобы в остальные дни была полная тишина и покой. Чтобы только иногда остаточные слабенькие волны поколыхивались в коридоре. Осторожно лизали бы мощные двери начальников.
За столом сидела еврейка в очках. Но необычная: с чёрным табуном перманента и в форменной полицейской куртке с погонами. К тому же косящая под казачку. И небезуспешно: слова с нагайками скакали галопом.
Табашников сидел, недоумённо вслушивался, спрятанный за экран компьютера на столе начальницы. Выглядывал оттуда. Еврейка-капитанша перебирала его бумаги и свободно поливала в пространство перед собой. О муже, о низком своём давлении, о капельницах из-за этого, о своей отставке, её просят на коленях, не уходи! как можешь ты бросить всё! на кого! кому работать после тебя! сижу, болею, но сижу, и благодарные мои подопечные тоже просят, которые ходят ко мне месяц там, два или полгода, не уходите, Ангелина Марковна, мы без вас пропадём, наши-то молодые совершенно не умеют работать, нацепили погоны, а все ко мне: помогите Ангелина Марковна, посоветуйте, что делать, подскажите, по всякому пустяковому вопросу! телефон разрывается. Подскажите, Ангелина Марковна, посоветуйте!..
БИЧ (забытая аббревиатура) – Бывший Интеллигентный Человек, в силу социальных или семейных причин добровольно опустившийся на самое дно жизни. Таков герой повести «Ещё тёплые дожди» Игорь Луньков. Герой повести «Смотритель животных» асоциален несколько по-другому. В силу физической и психической неполноценности он крайне жесток с животными, скрытен, опасен.И наконец, герой повесть «Московский рай» инженер Арамишин, по лимиту хорошо зацепившийся в Москву, полностью доволен, счастлив «на празднике жизни», но попадает в расставленный на него силок, в ловушку, выхода из которой у него нет…
В книгу «Парус» вошло пять повестей. В первой – «Юная жизнь Марки Тюкова» – рассказывается о матери-одиночке и её сынишке, о их неприкаянной жизни в большом городе.В «Берегите запретную зонку» показана самодовольная, самодостаточная жизнь советского бонзы областного масштаба и его весьма оригинальной дочки.Третья повесть, «Подсадная утка», насыщена приключениями подростка Пашки Колмыкова, охотника и уличного мальчишки.В повести «Счастья маленький баульчик» мать с маленьким сыном едет с Алтая в Уфу в госпиталь к раненому мужу, претерпевая весь кошмар послевоенной железной дороги, с пересадками, с бессонными ожиданиями на вокзалах, с бандитами в поездах.В последней повести «Парус» речь идёт о жизненном становлении Сашки Новосёлова, чубатого сильного парня, только начавшего работать на реке, сначала грузчиком, а потом шкипером баржи.
В хронике «У подножия необъятного мира» рассказывается о жизни провинциального городка в «среднесоветское» время – 1930-1950-е годы. В книге десятки, если не сотни персонажей, различных по национальности (русские, евреи, украинцы, белорусы, армяне, казахи, цыгане) и по профессии (железнодорожники, учителя, музыканты, газетчики, работники торговли, строители). У каждого своё лицо: характерный внешний облик, речевое своеобразие. Школа, больница, редакция газеты, паромная переправа, базарная площадь, парикмахерская, старинная насыпная крепость возле городка с заводиком и тюрьмой, два больших парка, ресторан «Весёлый Иртыш» – везде побывает и словно бы объединит всё главный герой книги, малолетний Витька Ильин, признанный в городке бродяга, серьёзный «путешественник».
Повесть о любви пожилого женатого мужчины к молодой женщине, родившей ему сына. О его "второй семье на стороне". Содержит нецензурную брань.
Эта книга о воинах-афганцах. О тех из них, которые домой вернулись инвалидами. О непростых, порой трагических судьбах.
Владимир Макарович Шапко родился в 1938 году в алтайском городе Усть-Каменогорске в семье служащих.Работал каменщиком, грузчиком в речном пароходстве, мотористом, шкипером. После окончания Уфимского музыкального училища стал профессиональным оркестровым музыкантом-кларнетистом.Сейчас работает настройщиком музыкальных инструментов в Красноярском институте искусств.Первый рассказ В. Шапко «Река, полная солнца» опубликован в 1981 году еженедельником «Литературная Россия». В 1984 году в 11–12 номерах «УС» вышла его повесть «Подсадная утка».
«Отранто» — второй роман итальянского писателя Роберто Котронео, с которым мы знакомим российского читателя. «Отранто» — книга о снах и о свершении предначертаний. Ее главный герой — свет. Это свет северных и южных краев, светотень Рембрандта и тени от замка и стен средневекового города. Голландская художница приезжает в Отранто, самый восточный город Италии, чтобы принять участие в реставрации грандиозной напольной мозаики кафедрального собора. Постепенно она начинает понимать, что ее появление здесь предопределено таинственной историей, нити которой тянутся из глубины веков, образуя неожиданные и загадочные переплетения. Смысл этих переплетений проясняется только к концу повествования об истине и случайности, о святости и неизбежности.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.
Сказки, сказки, в них и радость, и добро, которое побеждает зло, и вера в светлое завтра, которое наступит, если в него очень сильно верить. Добрая сказка, как лучик солнца, освещает нам мир своим неповторимым светом. Откройте окно, впустите его в свой дом.
Сказка была и будет являться добрым уроком для молодцев. Она легко читается, надолго запоминается и хранится в уголках нашей памяти всю жизнь. Вот только уроки эти, какими бы добрыми или горькими они не были, не всегда хорошо усваиваются.