Домой нас привезли поздно ночью. Меня и маму втиснули на заднее сиденье полицейского автомобиля, там уже сидели две девушки. Они не были похожи на других известных мне алжирских женщин, их наряд состоял из слишком коротких юбок и декольтированных кофточек. Большую часть пути мама молчала, полицейские тоже молчали. Заговорила мама только после того, как женщин высадили, точнее, передали другим полицейским, я поняла, что они арестованы, на их запястьях позвякивали наручники.
Ехать стало посвободнее. И мама разговорилась. Она всегда с удовольствием общалась с арабами. Ей доставляло удовольствие удивлять мужчин своим инженерным образованием, своей манерой общаться с ними немного свысока. Полицейские тоже попа ли под ее обаяние.
– Гурия, – негромко сказал тот, что за рулем, другому.
– Гурия, – согласился напарник.
Отец с французом вернулись позже нас, и я слышала, как мама плакала и жаловалась отцу на то, что пришлось ехать на одном сиденье с двумя алжирскими проститутками, да к тому же еще и арестованными…
– Напиши об этом, – посоветовала сказочница.
– Напишу, – кивнула я.
– Как думаешь, для чего нас хранит судьба?
– Может, для того, чтобы мы успели сделать что-то важное, – предположила я.
– Возможно, – согласилась сказочница.
Нас прервал телефонный звонок.
– Ир, нас не пускают в корпус, можешь спуститься и открыть? – замерзшие друзья вернулись с кладбища.
Привратник спал.
Мы впустили молодых литераторов через окно в туалете.
Могилу Пастернака в ту ночь так никто и не нашел.
