Перед смертью не надышишься - [2]

Она нервничала, держа сумку то в одной, то в другой руке, пока просовывала руки в рукава.

— С-спасибо, — пробормотала Шелби.

Поначалу он не произнес ни звука, а только похлопал ее по плечам, расправляя кофту, как это мог бы сделать ее старший брат. Но ничего братского не было в том, как он наклонился и шепнул ей на ухо:

— Ну вот. Теперь вам тепло?

Сексуальный. Притягательный. А его голос — чистый шелк.

По спине поползли мурашки, и Шелби жалобно выдавила:

— Да, спасибо.

Она себя просто не узнавала, новым было и то томительное ощущение, которое растекалось по ее телу. Желание прильнуть к нему и закрыть глаза становилось все сильнее и сильнее с каждой секундой. Она боролась с этим совершенно неприличным порывом, думая о том, что бокал вина, выпитый ею за несколько минут до того, как она вышла на улицу, наконец, ударил в голову.

Было поздно, и улицы в этом жилом районе, расположенном в самом центре Финикса[5], были практически пусты. Через дорогу целовалась какая-то парочка, видимо, на прощание. Руки девушки гладили спину парня, его руки гладили ее. Где-то на соседней улице был слышен шум автомобилей, и впервые в жизни Шелби показалось, что этот звук успокаивает, словно колыбельная.

— Хотите, я провожу вас куда-нибудь? — спросил незнакомец низким, глубоким, по-настоящему греховным голосом.

И хотя ей очень хотелось согласиться, этот вопрос заставил Шелби вспомнить, что последнее, что нужно интеллигентной тридцатидвухлетней женщине, которая еще собирается пожить на этом свете, — это чтобы какой-то незнакомец провожал ее до дома. Ну и куда делся ее голос, чтобы она могла ему об этом сказать? И почему, о боже, почему эти обжигающие руки до сих пор у нее на плечах? Из-за них Шелби не могла пошевелиться и чувствовала, что вот-вот пустит корни в тротуар.

Наступив сомнениям на горло, она откашлялась:

— Нет, со мной все в порядке. Честное слово. Спасибо.

Как бы там ни было, а Шелби была далека от того, что можно назвать «в порядке». Голова шла кругом. Не хватало воздуха. Прямо как какая-то кисейная барышня, которой срочно требуется пузырек нюхательной соли.

Вместо того чтобы просто опустить руки, он провел ладонями вниз по ее рукам. Медленно. В этом прикосновении было столько нежности, что все ее чувства вмиг достигли апогея. Соски заострились. В руках и ногах приятно покалывало. Внизу живота образовался тугой узел.

Шелби была потрясена до глубины души.

— Так, ладно, спокойной вам ночи, — быстро проговорила она и пошагала прочь, не оглядываясь.

* * *

Сикс смотрел, как она уходит, сжав кулаки. Ладони горели от прикосновений к ней, и даже через то расстояние, которое она так спешила проложить между ними, он слышал, как отчаянно быстро бьется ее сердце.

И тогда Сикс понял, что с ней будет трудно.

Жнецы всегда были проницательны. Им ничего не стоило найти слабые места у своей цели, на которые можно было воздействовать, чтобы заставить ее уступить, а затем освободить ее душу и дать ей возможность продолжить свой путь. Для этого были необходимы определенные знания и чувствительность. Стоя у нее за спиной, положив руки ей на плечи, Сикс искал тонкие струнки ее души, за которые можно было потянуть. Так кукловод управляет своими куклами. Обычно это происходило так медленно и осторожно, что ни один человек в мире не заметил бы.

Но здесь Сикс встретил сопротивление.

На какое-то мгновение она как будто уступила, ее тело вспыхнуло от его прикосновений. Когда тепло разлилось внутри нее, его собственное тело ответило резким толчком. Мышцы, которые в течение многих десятилетий оставались в оцепенении, запульсировали жизнью.

Как жаль. Жаль, что такое красивое женское тело будет потрачено впустую только потому, что ее нужно было забрать именно сейчас. Все знания о вселенной, которые он собрал за время своего существования, грозили кануть в Лету.

Никогда раньше Сикс не испытывал жалости. Это чувство было просто удивительным, таким же, как и те будоражащие ощущения, которые она заставила его испытать. И он спросил себя: почему вообще он должен о чем-то жалеть?

Он знал порядок вещей. Все имело свое начало и свой конец, и этот цикл был непрерывным. У многих душ, узнавших о своей миссии, каждая следующая жизнь была намного лучше предыдущей. Впереди их всегда ждало нечто более великое, потому что у вселенной на каждую душу были свои великие планы. Теперь ему было интересно, какая жизнь ожидает Шелби Моррисон. Родится ли она мужчиной? Или женщиной? В какой стране будет жить? Будут ли ее любить родители? Будут ли у нее братья и сестры?

Сикс тряхнул головой. От этого любопытства никакой пользы. Жнецов не посвящали в то, что будет после. Их мнение все равно ничего не значило. Вселенная мудра, и Сикс должен просто доверять ей и думать о том, как забрать душу Шелби, чтобы она могла продолжить свой путь.

— Проклятье! — послышался тихий голос.

Сикс тут же переключил все внимание на него. В половине квартала от того места, где он стоял, Шелби присела и принялась собирать рассыпавшиеся по тротуару вещи, заталкивая их обратно в сумку. Стоявший неподалеку уличный фонарь купал ее тело в мягком свете, и Сикс не мог припомнить ни одного ангела, на которого было бы так же приятно смотреть.