Перед лицом жизни - [93]

Бросив в дверь свой вещевой мешок, Мистер вылез из вагона и осмотрелся вокруг. Шла перекличка. Кругом была весна, и за вокзалом одиноко горел костер, и Мистеру вдруг вспомнился глухой предрассветный час, оставшийся в памяти с детства. Мистер вспомнил реку, ночь и своего крестного отца, с которым он всегда ходил за рыбой. Он вспомнил, как крестный приходил в милицию и брал Мистера на поруки, а потом они шли на рыбалку песчаной просекой с удилищем и котелком, и Мистер винился и просил прощения у этого старика.

К обеду их привезли в колонию, и Мистер сказал Капельке:

— Слушай, Капелька, давай мириться. История со старушкой тебя научила?

— Ладно, — сказал Капелька, — я подожду.

— Чего будешь ждать?

— Хорошей погоды.

Прошел год, и снова наступила весна. Вокруг уже зазеленели листья, и Капелька с грустью думал, что, когда настанет осень, будет труднее уйти отсюда.

С каждым днем в колонии жизнь становилась шумнее, и тем откровеннее ее ненавидел Капелька. Он ненавидел Мистера и Марфушку, хотя с завистью глядел на их челки, которые разрешалось носить только работягам, а остальных приказано было стричь под ноль.

Такую челку носил и Ример.

Каждое утро Капелька выходил на работу озлобленный и сонным голосом говорил самому себе: «Куда же мы будем нынче ховаться?» Но прятаться ему было уже некуда, и он торчал в лесу вместе со своей бригадой и сидел у костра или лежал под сваленным деревом, наблюдая, как падают сосны, или вслушиваясь в грохот, доносившийся с тех сопок, где работал Мистер со своей бригадой подрывников.

Сейчас Капелька лежал у костра и смотрел на самую высокую сопку, где на расчищенной тусклой вершине был водружен флажок, наверно, Мистером.

«Уйду», — с тоской думал Капелька, кашляя от дыма. Ногой он попробовал дотянуться до огня, чтобы отодвинуть дымящуюся головешку, но не достал и снова положил ногу на пень.

— Слушай, Ример, — сказал он, — ты бы хоть костер потушил, у меня ведь легкие не казенные. Зачем ты все время прижимаешь костер к деревьям?

— А, пусть горят, — сказал Ример, — мне это надоело.

— Мне тоже, — сказал Капелька и сел напротив Римера.

— Ты помнишь, Капелька, — спросил Ример, — наш разговор в вагоне? Я ничего не забыл, даже твои сто тысяч помню. Может быть, они тебе теперь уже не нужны?

— Почему же, — сказал Капелька, — они бы сейчас пригодились.

— Только не здесь, — глухо проговорил Ример. — Удивительный ты человек, столько лет живешь на свете, а ни разу не подумал о своем будущем.

— Мне думать об этом нельзя, — твердо сказал Капелька.

— Это все равно, хочешь ты об этом думать или не хочешь, но у нас нет будущего. А раз его нет, его надо вырвать зубами.

Ример поправил очки и тихо заговорил, хотя кругом никого не было и только шагах в двадцати от них громко ругались два одесских жулика, потому что никак не могли набросить петлю на вершину дерева.

Ример говорил тихо, задыхался и с отвращением смотрел на сопку, где работала бригада Мистера.

— Нет, ты полюбуйся! Ты только посмотри, как они стараются, — сказал Ример и показал пальцем на двух одесских жуликов. — А чего они добьются? Почему ты тянешься к Мистеру, когда ты орел и тебе нужна свобода?

— А я к Мистеру не тянусь, — сказал Капелька, — у меня своя дорога. Выйду я на магистраль, присмотрю какого-нибудь кассира и скомандую: «Руки в гору!» А потом брошу все и уеду к морю.

— Я тоже думаю уходить, только надо уходить не так, а немножко похитрее. Уходить надо совсем… Ты понимаешь? Туда, где ничего этого нет. Устроим им на прощание иллюминацию и уйдем.

— Не понимаю, — сказал Капелька.

— Ну и не надо. Я скажу тебе проще: надо уходить за границу.

— За границу? — спросил Капелька, и губы его дрогнули и расплылись от изумления. Тонкое, чуть загорелое лицо Капельки вдруг побагровело, и он глубоко вздохнул и ладонью закрыл глаза.

— Да, да, — сказал Ример, — пойдем за границу…

— Так я же уголовный, — сказал Капелька.

— Ну так что же, со мной ты там не пропадешь. Как только прорвемся, так сейчас же достанем целую кучу денег, и пойдем мы с тобой к девочкам. А потом будем пить, гулять и в автомобилях ездить. Ну, — спросил Ример, — согласен?

— Давай попробуем, — нерешительно сказал Капелька.

— А теперь еще один вопрос. Видишь ли… я не жулик.

— Знаю, — сказал Капелька. — И тебе нужны документы.

— Не только документы, но и оружие.

— Это мы срежем в два счета. Нам бы только уйти до магистрали.

— Уйти-то мы уйдем, но что мы в тайге жрать будем — не знаю.

Капелька вдруг рассмеялся и посмотрел на Римера озорными наглыми глазами.

— Ты меня поучи немного, — сказал Капелька, — а то я совсем неграмотный. Ну, вот что, я не люблю пустых разговоров. Будем уходить завтра. Какое завтра число?

— Двадцать первое, — сказал Ример.

— Счастливое число, и ночь будет темная. Двадцать первого ночь всегда темная.

— А если она будет светлая?

— Все равно уйдем.

— Ну, дай бог, — сказал Ример, — будем уходить с иллюминацией.

Перед окончанием работы Капелька потушил костер, а Ример положил несколько горящих головешек под огромные сваленные деревья и забросал эти тлеющие головешки только что сорванной корой. Ример воровато оглядывался. Руки у него тряслись, когда он заваливал головешки сырыми ветками.