Перед лицом Родины - [130]

— Но это надо заслужить.

— А как?

— Во-первых, надо слушаться маму, дедушку, бабушку, Харитоновну.

— А я слушаюсь. А еще что?

— Ну, а во-вторых, надо хорошо есть. А ты ешь плохо.

— Я буду есть.

— Ну, если обещаешь, посмотрим, может, и будешь генералом…

Прозвучал звонок.

— Первый гость, — сказал Аристарх Федорович, вставая с дивана.

Но это пришла Лида. Несмотря на то что похудевшее лицо ее было очень бледно, она по-прежнему казалась интересной. Когда ее привезли домой в Москву из Германии, она была на волоске от смерти. Аристарх Федорович сам оперировал свою дочь, сам и выходил ее.

А вслед за Лидой пришли Прохор Васильевич с женой и Виктор с Мариной, спустя несколько минут — Иван Ермаков со своей молоденькой женой, тоненькой, как полевая былинка, блондинкой.

— Знакомьтесь с моей женой, — представил ее Ваня. — Зовут ее Соней. Тоже художница, причем талантливая. Прошу ее любить и жаловать.

Молодая женщина была здесь впервые, а поэтому при виде незнакомых людей, причем таких солидных, чувствовала себя немного растерянно, робко. Подавая каждому руку, она смущалась и говорила тихо:

— Соня… Соня…

Когда все познакомились с молодой женщиной, Иван весело воскликнул:

— Дорогие друзья! Я вам хочу преподнести сюрприз. Кто бы вы думали этот человек? — указал он на прихожую и крикнул: — Входите сюда, гражданка!..

Из прихожей, улыбаясь, нерешительно выступила Сидоровна, как и всегда, пригожая, с полным румянцем.

— Здравствуйте! — певуче сказала она. — С победой вас!..

Все в комнате изумленно и радостно вскрикнули.

— Сама атаманша пожаловала, — сказал Виктор. — Высшая власть станицы Дурновской.

— Нет, Виктор Георгиевич, — покачала головой Сидоровна. — Теперь я не атаманша и не власть… А просто председатель колхоза.

— Вот как! И давно?

— Да вот с той поры, как выгнали гитлеровцев из станицы.

— В Москве по каким делам?

— Да кое-кого пригласили на Праздник Победы сюда. И меня вроде того… Зашла я к Ивану Захарьевичу, привезла ему гостинцев от родителей, а он меня сюда притащил…

— И очень хорошо сделал, — одобрила Надежда Васильевна. — Ну, нам ждать теперь некого. Садитесь, друзья, за стол где и как кому удобно.

Все начали усаживаться.

— Где сейчас ваш Незовибатько, мой старый сослуживец по гражданской войне? — спросил Прохор у своей соседки Сидоровны.

— Ох, Прохор Васильевич, — вздохнула Сидоровна. — Погиб на войне, как и мой муж Сазон Миронович.

Аристарх Федорович поднялся, оглядел всех строгим взглядом:

— Прошу, друзья, наполнить свои бокалы вином.

Профессор взял свою рюмку и сказал:

— Уж так, видимо, положено хозяину провозгласить тост. Хочу я вас поздравить с великой победой… Победа эта нам досталась очень дорого. Почти в каждой советской семье или кто-нибудь погиб на фронте, или искалечен. В нашей семье тоже есть потеря. Погиб Леня, талантливый певец. Давайте почтим память его, да и других наших близких, погибших на поле брани. Выпьем, так сказать, за помин их души.

Все выпили и минуту, стоя, помолчали.

— А теперь выпьем за живых, за тех, кто с честью и славой пронес советские алые знамены от Москвы до рейхстага берлинского, за тех, кто добился победы над врагом!.. Ура-а!..

— Ура-а!.. — закричали все.

Едва успели все осушить свои бокалы, как у входной двери зазвенел звонок.

— Ну, вот на наш огонек идет еще какой-то запоздалый гость, засмеялась Надежда Васильевна и поднялась, чтобы открыть дверь. Но Харитоновна опередила и уже впустила новых гостей.

Вошли два военных в непонятной иностранной форме.

— Профессор Мушкетов здесь проживает? — спросил один из них, небольшого роста, плотный.

Аристарх Федорович вышел в переднюю.

— Я Мушкетов. Чем могу быть полезен?

— Разрешите с вами побеседовать, — начал было тот.

В голосе вновь прибывшего Сидоровна почувствовала что-то близкое, родное. Она сорвалась со стула, бросилась в переднюю.

— Сазонушка! — вскрикнула она. — Родимец ты мой! Откуда же ты взялся, милушка?..

— Из самой Франции, дорогая моя женушка, — засмеялся Сазон Миронович, сжимая в своих крепких объятиях Сидоровну.

Расцеловав жену, Меркулов стал здороваться со всеми присутствующими. И только потом он обернулся к своему товарищу, стоявшему у порога.

— А это, товарищи, познакомьтесь. Наш военный врач, профессор Шарль Льенар, спасший мне во Франции жизнь… Он командирован в Москву… Он уже бывал у нас, знает немного русский язык. Он мне и говорит: «Вот, в Москве, мол, надо мне посетить моего друга профессора Мушкетова. Да, горе, адрес затерял…» А я ему в ответ: «Профессора этого я знаю… Знаком с ним, потому как моя станичница дорогая Надежда Васильевна за ним замужем…» В Москве мы быстро разыскали ваш адрес через справочное бюро… Ну, вот и пришли.

Гостей из Франции радушно пригласили к столу.

— Ну хорошо, Сазон Миронович, — сказал Прохор Васильевич, когда Меркулов уже успел и выпить, и закусить, и любовно поглядывал на свою радостную жену, — теперь расскажи, как ты воскрес из мертвых? Ведь все мы считали тебя погибшим…

— Да, правильно, Прохор Васильевич, я должен об всем этом поведать вам, — ответил Меркулов, — тем более, что говорить я буду о покойном Константине Васильевиче.

И Сазон Миронович не спеша рассказывал за этим праздничным столом свою историю пребывания во Франции, о своих встречах и о борьбе в рядах маки, и о смерти Константина…