Перед грозой - [8]

— Сука… — прошипел первый, падая на землю у самой колючки. Отверстия на черном бушлате на спине еще дымились.

— Подерягин! — на крыльцо, спешно набрасывая шинель, одновременно доставая из-за пояса пистолет, выбегал лейтенант Зубов. Следом за ним, громко топоча коваными сапогами, выскакивали остальные из его роты, уже вооруженные и готовые ко всему. Петр устало закинул автомат за спину, выпрямился, стараясь не глядеть на только что застреленных им людей.

Прохор Зубов вместе с Табаркиным прибежали первые. Один бросился к колючке, а второй ободряюще похлопал друга по плечу, проверяя, цел ли?

— Это что такое? — осмотрев лежащие тела, уточнил лейтенант.

— Зэки! — коротко ответил Петр. — Пришли, попросили закурить…Потом кинулись на меня, я стрелять. Вот…

— Ты что с ними разговаривал? — от удивления глаза лейтенанта испуганно расширились.

— А что ж в них сразу стрелять надо было? Люди все-таки…какие-никакие, — пожал плечами Петр, поправляя оружие.

— Сначала надо было сделать предупредительный выстрел, рядовой! Согласно устава… — за спиной столпившихся солдат из разведроты появился особист дивизии в кожаном до пят плаще фуражке с синим околышем. Он легко перепрыгнул колючку, присел рядом с трупом. Перевернул его на спину, прощупав пульс.

— Оба наповал! — сообщил он, обыскивая карманы зэков.

— Знатный ты стрелок, Петр Федорович, — рассмеялся Табакин, но тут же осекся, заметив строгий взгляд особиста.

— Кажется наши бегунцы… — майор Тополь брезгливо отряхнул руки, встав с колен. — То-то местная милиция будет рада! Одной головной болью меньше…

— Лейтенант Зубов, рапорт о случившимся мне и командиру дивизии на стол. Подерягина с караула сменить…

— Есть сменить… — хмуро кивнул Зубов, покусывая нижнюю губу, уперев взгляд в раскисшую землю.

— До выяснения всех обстоятельств рядового поместить на гауптвахту.

— Есть поместить! — Прохор вяло протянул руку Петру, забирая автомат.

— Да что же это такое творится?! — возмутился Табакин. — Солдат на посту защищался, застрелил двух бандитов, а ему вместо медали на грудь, еще в «холодную» запихнули! Братцы! Где справедливость-то?

Но никто его уже не слушал. Четверо из их роты полезли за телами убитых зэков, а двое, следуя приказам лейтенанта Зубова, повели Петра к старому дощатому сараю, выполнявшему в части функции гауптвахты.

— Братцы. Как же это…. — растерялся Гришка, но ответом ему было лишь надрывное карканье воронья, уже закружившегося над лежащими трупами.

«В оккупации»

4

Май 1942

После всех событий, произошедших после того, как немцы вошли в город и их деревню сельчане долго не могли успокоиться. То там, то здесь возникали группки людей, которые живо обсуждали события, произошедшие на площади перед сельсоветом. Кто-то осуждал сына Степаниды, намекая на то, что погиб зазря, кто-то наоборот восхищался его мужеством. Ведь он один, по сути, сумел противопоставить себя всем немецким солдатам вместе взятым.

Колька, наведя порядок в сараях, вместе с дедом Федором отремонтировал конскую сбрую — наступал период полевых работ, а теперь сидел на завалинке вместе с Шуркой, мастеря ей свистульку из глины. Акулина готовила вечерять, а дед Федька сидел рядом, о чем-то задумавшись.

Солнце медленно и неуклонно садилось за горизонт, оставляя после себя на небе размытые ярко розовые волны.

— Завтра ветрено будет… — произнес дед, закуривая ароматный табачок, набив его в самодельную узкую трубку, вырезанную из осины.

— Дед, а дед… — позвал его Коля, отвлекшись. — А немцы к нам надолго?

— Не знаю, внучек, мабуть может навсегда, — с горечью в голосе произнес старик, выдыхая терпкий дым вверх аккуратными круглыми колечками.

— А дядька Васька теперь за них? — спросила Шурочка, наблюдая за братом, нетерпеливо ерзая на месте, желая тут же опробовать новую игрушку.

— За них… — вздохнул дед Федор.

— Значит он враг народа? — невинно поинтересовалась Сашка, даже не представляя, что это слово может значить.

— Цыц, егоза! — прикрикнул на нее старик. — От горшка два вершка и туда же…Политику обсуждать. Свой он…Наш деревенский! Сама видела. Как комендант этот поступил. У Полухина и выбора-то не было! Помирать никому не хочется. Тем более так по-глупому…

— По глупому это конечно… — через невысокий, в половину человеческого роста плетень к ним во двор заглянул лысый мужчина слет сорока, через все его лицо шел широкий, плохо зашитый в свое время, шрам от сабельного удара. Одет он был в кургузый пиджак, почти новую железнодорожную фуражку со споротым околышем. Неизвестный приветливо улыбался, ожидая реакции деда Федора.

— Закурить-то не раздолжишься, отец? — с усмешкой попросил он, лихо поправив фуражку на затылок.

— А ты кто будешь, мил человек? — настороженно уточнил дед Федька, перехватив поудобнее костыль, с которым постоянно ходил, не расставаясь, еще со времен Гражданской войны, когда в одном из боев ему прострелили коленный сустав, оставив на всю жизнь почти инвалидом.

— Калика перехожий…Тут хожу, там смотрю…Авось, счастье найду! — туманно ответил мужчина, подходя к калитке. — Так что насчет табачку? Впустишь? Неудобно как-то на улице разговаривать…