Перечитывая Мастера. Заметки лингвиста на макинтоше - [7]
Приходится признать, что ни одна из этих сводок никуда не годится.
Раньше всего, ни на какую ногу описываемый не хромал….
Само описание героями романа внешности Воланда содержит скрытую усмешку автора, оно свидетельствует либо о неспособности очевидцев воспринять и отобразить реальность, либо, что совсем уж чудно, о многоликости описываемого субъекта.
Вот уже и мелькнули слова «сводка», «особых примет». Несколько неожиданно для романа, если это не детектив. Очень, очень напоминает начало романа репортаж с места события или расследование, которое зачем-то самостоятельно ведет автор. Во всяком случае, языка художественного описания здесь практически нет, кроме дивных сатирических зарисовок ненавязчивого советского сервиса у киоска «Пиво и воды». Подробнейшее описание внешности, хроникерская или протокольная подробность, внимание к деталям, изображение поступков, передача диалогов.
«Расследование», затеянное Берлиозом и Бездомным, травестирует расследование, проводимое компетентными организациями и автором. Версии о том, кто такой этот подозрительный иностранец, с лихорадочной быстротой мелькают в головах героев - «немец», «англичанин», «француз», «поляк». Складывается досье. Результатом «расследования», конечно же, становится версия о том, что он шпион, эмигрант. А как же может быть иначе? Если иностранец, говорящий по-русски, интересуется советским образом жизни, то обязательно шпион. Если заговорили на улице, то затем, чтобы арестовать. Логика времени.
Так что Берлиоз спешил с «идейным» доносом.
Да и сам рассказчик вызывает подозрение. Откуда такая осведомленность в показаниях из разных учреждений? Да уж не оттуда ли он сам? А может быть, он следователь, ведущий это таинственное дело? Или репортер при специальном ведомстве? Фигура «загадочная на все сто». Предположим, я не знаю о писателе ничего, я основываюсь только на выводных знаниях. Что можно предположить? Все, что угодно. Интрига личности рассказчика, ведущего нас по повествованию о происшествиях в Москве, безусловно, усиливает читательский интерес.
Этому рассказчику нельзя не верить ввиду изложенной подробной картины происшествия, достоверной до мелочей, изложения подробностей, которые составляют психологически достоверную картину. Мы верим автору, потому, что он Мастер, виртуозно владеющий не только изобразительными средствами, но средствами управления читательским вниманием. Мы верим автору-рассказчику, потому что он находит ту позицию «над спором», позицию исключительной объективности, которую может предложить только хроникер, при этом у читателя создается ощущение, что он «видит» описываемые события, даже если они совершенно невероятны. Сцены погони с элементами классического детектива с изображением Бегемота, пытающегося всучить женщине-кондуктору гривенник, невероятными темпами пролетающих по вечерней Москве Воланда и Бездомного, кажутся читателю такими же реалистичными, как и описание ресторанных сцен и других зарисовок Москвы 30-х.
Кстати, погоня Ивана за Воландом, бегство свиты врассыпную, попытка замести следы, купание в Москва-реке и кража одежды, преследование милицией преследователя, попытка задержать его в кальсонах на Скатертном, вторжение в чужую квартиру с моющейся в ванной гражданкой и, наконец, - «заточение» в психиатрической клинике «героя дня»– это ли не современный детективный сюжет? Сам фантастический характер погони не влияет на жанровый признак. Расследование или репортаж переходит в классический детектив «с примесью чертовщины и ярко выраженной уголовщины». И это начало романа.
Но при этом мы, читая, улыбаемся. Комизм ситуаций и характеров снимает, аннигилирует жанровые признаки детектива. Все оказывается обманчивым, в том числе и авторская интонация криминального расследования. За хроникерской позицией обнаруживается усмешка, аналогичная усмешке Воланда над незадачливыми героями. Михаил Булгаков как автор отнюдь не бытового романа понимает, что для реализации задуманного нужно ломать все схемы и стереотипы, в том числе и жанровые. Жанровая природа московских глав оказывается сложной, основанной на противопоставлении формальных признаков жанра и сатирической и юмористической позиции. При анализе творчества любого крупного художника слова неизбежно встает вопрос о жанровой природе и специфике его произведений. Именно в рамках творчества истинно талантливых писателей и происходит развитие и усложнение жаровых разновидностей. Таким, бесспорно, является творчество М. А. Булгакова.
Кстати, авторская оценка – спрятанная или открытая, вербализованная или подразумеваемая, определяет жанровые характеристики в том числе.
Автор не бесстрастный регистратор, очевидец, свидетель, как это может показаться на первый взгляд. Его оценка спрятана, она не в прямых текстовых характеристиках персонажей, она видна в расстановке «фигур» на доске и в умении прятаться за этими фигурами. Иногда она выплескивается в серьезных или шутливых восклицаниях или характеристиках.
Московские главы романа породили большое количество споров исследователей в поиске жанрового обозначения романа – фельетонная дьяволиада, сатирическая мистерия, гротесковая сатира, философский гротеск, мистическая буффонада. Мне представляется, что термин, взятый у М. М. Бахтина, - мениппея – наиболее адекватен в применении к жанровому определению московских глав. Происхождению его мы обязаны выдающемуся отечественному филологу двадцатого века М. М. Бахтину.
В этой книге историю своей исключительной жизни рассказывает легендарный Томи Лапид – популярнейший израильский журналист, драматург, телеведущий, руководитель крупнейшей газеты и Гостелерадио, министр юстиции, вице-премьер, лидер политической партии… Муж, отец и друг… В этой книге – его голос, его характер и его дух. Но написал ее сын Томи – Яир, сам известный журналист и телеведущий.Это очень личная история человека, спасшегося от Холокоста, обретшего новую родину и прожившего выдающуюся жизнь, и одновременно история становления Государства Израиль, свидетелем и самым активным участником которой был Томи Лапид.
Президентские выборы в Соединенных Штатах Америки всегда вызывают интерес. Но никогда результат не был столь ошеломительным. И весь мир пытается понять, что за человек сорок пятый президент Дональд Трамп?Трамп – символ перемен к лучшему для множества американцев, впавших в тоску и утративших надежду. А для всего мира его избрание – симптом кардинальных перемен в политической жизни Запада. Но чего от него ожидать? В новой книге Леонида Млечина – описание жизни и политический портрет нового хозяина Белого дома на фоне всей истории американского президентства.У Трампа руки развязаны.
Новую книгу «Рига известная и неизвестная» я писал вместе с читателями – рижанами, москвичами, англичанами. Вера Войцеховская, живущая ныне в Англии, рассказала о своем прапрадедушке, крупном царском чиновнике Николае Качалове, благодаря которому Александр Второй выделил Риге миллионы на развитие порта, дочь священника Лариса Шенрок – о храме в Дзинтари, настоятелем которого был ее отец, а московский архитектор Марина подарила уникальные открытки, позволяющие по-новому увидеть известные здания.Узнаете вы о рано ушедшем архитекторе Тизенгаузене – построившем в Межапарке около 50 зданий, о том, чем был знаменит давным-давно Рижский зоосад, которому в 2012-м исполняется сто лет.Никогда прежде я не писал о немецкой оккупации.
В книге известного публициста и журналиста В. Чередниченко рассказывается о повседневной деятельности лидера Партии регионов Виктора Януковича, который прошел путь от председателя Донецкой облгосадминистрации до главы государства. Автор показывает, как Виктор Федорович вместе с соратниками решает вопросы, во многом определяющие развитие экономики страны, будущее ее граждан; освещает проблемы, которые обсуждаются во время встреч Президента Украины с лидерами ведущих стран мира – России, США, Германии, Китая.
На всех фотографиях он выглядит всегда одинаково: гладко причесанный, в пенсне, с небольшой щеткой усиков и застывшей в уголках тонких губ презрительной улыбкой – похожий скорее на школьного учителя, нежели на палача. На протяжении всей своей жизни он демонстрировал поразительную изворотливость и дипломатическое коварство, которые позволяли делать ему карьеру. Его возвышение в Третьем рейхе не было стечением случайных обстоятельств. Гиммлер осознанно стремился стать «великим инквизитором». В данной книге речь пойдет отнюдь не о том, какие преступления совершил Гиммлер.
Очерк этот писался в 1970-е годы, когда было еще очень мало материалов о жизни и творчестве матери Марии. В моем распоряжении было два сборника ее стихов, подаренные мне А. В. Ведерниковым (Мать Мария. Стихотворения, поэмы, мистерии. Воспоминания об аресте и лагере в Равенсбрюк. – Париж, 1947; Мать Мария. Стихи. – Париж, 1949). Журналы «Путь» и «Новый град» доставал о. Александр Мень.Я старалась проследить путь м. Марии через ее стихи и статьи. Много цитировала, может быть, сверх меры, потому что хотела дать читателю услышать как можно более живой голос м.