Перебежчики. Заочно расстреляны - [33]

Когда родственник Орлова возвратился из Парижа в Монреаль, выполнив свою миссию связника, Орлова там уже не было. Тринадцатого августа 1938 года он уехал в США по дипломатическому паспорту, указав в заявлении, что едет на работу в советское посольство в Вашингтоне вместе с семьей. В Нью-Йорке он зарегистрировался под именем своего родственника Курника, так как боялся привлечь к себе внимание как американских властей, так и мобильных групп Отдела специальных операций. Прожив некоторое время в Нью-Йорке, он, благодаря высоким связям своих родственников получил вид на жительство в США, и под именем Игоря Константиновича Берга с женой и дочерью уехал в Калифорнию.

В 1953 году после смерти Сталина Орлов публикует книгу под неудачным названием «Тайная история сталинских преступлений», в которой раскрывается подробная история подготовки и проведения показательных процессов против партийной оппозиции. Только тогда американские власти, в том числе и директор ФБР Э. Гувер, узнали, что с 1938 года в США успешно скрывается бывший крупный советский разведчик. После этого Орлову пришлось «балансировать на лезвии бритвы», давая показания комиссиям сената США и на допросах в ФБР. В 1957 году он, отталкиваясь от истории московских процессов и их подготовки, публикует в журнале «Лайф» статьи о сотрудничестве Сталина с царской охранкой. А в 1963 году выходит его вторая книга — «Учебник разведки и партизанской войны», в которой он рассказывает о некоторых методах работы советской разведки за границей. Вскоре, не без помощи ЦРУ, он приступает к чтению лекций в Мичиганском университете. На этом можно было бы поставить точку, но…

В самом конце 1938 года Троцкий, проживавший в Мексике, получил письмо, датированное 27 декабря 1938 года, от некоего американца русско-еврейского происхождения. Аноним писал, что недавно вернулся из Японии, где виделся со своим родственником Люшковым, сотрудником НКВД, бежавшим из СССР. От имени Люшкова аноним сообщал Л. Троцкому, что среди членов его парижской организации есть провокатор. Люшков дал его описание и некоторые подробности: он женат, носит очки, у него есть маленький ребенок, а также сообщил, что его имя Марк. Это описание точно соответствовало приметам действительно внедренного к троцкистам агента НКВД Марка Зборовского, сумевшего стать правой рукой сына Троцкого Льва Седова. В дополнение к сказанному этот русский еврей из Нью-Йорка призывал Троцкого к осторожности, предупреждая о готовившемся на него покушении, которое совершит либо приехавший из Парижа Зборовский, либо испанец, выдающий себя за троцкиста.

Вскоре за письмом последовал телефонный звонок из Нью-Йорка, и неизвестный невнятно повторил об угрозе жизни Л. Троцкому. (Было крайне плохо слышно.) Но Л. Троцкий, не захотев копаться в грязи, отмахнулся от предупреждений, и 20 августа 1940 года Меркадер обрушил ледоруб на его голову. Позднее, давая показания одной из подкомиссий сената США, Орлов заявил, что письмо написал он, и тут всплывает масса вопросов.

Почему Орлов написал анонимно? Ведь если бы он говорил от своего имени, Л. Троцкий отнесся бы к предупреждению более внимательно. Далее, он говорит о Зборовском, но тот был агентом и явно не подготовлен для террористической акции. В то же время о Меркадере Орлов пишет крайне скупо и расплывчато, что очень странно. Ведь на выполнение задания Меркадер был рекомендован первым заместителем Орлова в Испании II. Эйтингоном, и Орлов должен был его хорошо знать, так как перед отъездом в Москву на подготовку тот служил в спецчастях, подчиненных Орлову. Не следует сбывать и то, что его мать, Каридад Меркадер дель Рио, пыла любовницей Эйтингона и принадлежала к ближайшему окружению Орлова. Вся операция с участием Меркадера была задумана и вступила в фазу практической подготовки до бегства Орлова, и поэтому он не мог не знать, по какому паспорту и под каким именем будет действовать Меркадер.

Могут возразить: Орлов боялся назвать себя, так как за ним, возможно, охотились. Но не лучше ли было тогда вообще не писать, что, кстати, соответствует выдвинутым им же условиям? А Орлов, наоборот, путает и темнит до такой степени, что его письмо выглядит в глазах Троцкого пропорцией. Вот и выходит, что это письмо Орлов писал не Л. Троцкому, а И. Сталину. Писал, уверенный, что агенты в окружении Троцкого немедленно донесут содержание письма в Москву, а там оценят всю разницу между тем, что он знал, и тем, что он сообщил. Орлов понимал, что, даже отдавшись под покровительство западных спецслужб, можно очень скоро лишиться жизни. Выход был один — быть полезным Сталину. Письмом Троцкому Орлов давал знать о готовности быть полезным, и залог его преданности — пробитый Меркадером череп Троцкого.

«Письмо Троцкому, — считает К. Хенкин, — было не только предложением услуг Москве, но также залогом этих услуг в будущем. Раскрыв через несколько лет свое авторство, Орлов укреплял свой авторитет в глазах опекавшей его американской разведки, лишний раз подчеркивал, что он последовательный и ярый противник Москвы.

А в доказательство своей полной лояльности он даже помог разоблачить приехавшего в США Зборовского. Тот, уже честно послужив агентом в рядах троцкистов, сыграл свою роль в убийстве Льва Седова и в убийстве Порецкого, потерял свою былую полезность. Зборовский оказался в тюрьме».